Философия света. 7 советов от Карен Хаттон

Фотография была образом жизни для Карен Хаттон с детства. Когда предыдущее поколение ее семьи эмигрировало из Норвегии, они сфотографировали все, что могли в путешествии. Это наследие фотографий перешло к матери Карен, а страсть фотографии перешла к Карен, которая выросла с камерой в руках. Это не только часть ее жизни, это стало частью ее философии: философии света.

Узнайте больше о философии Карен из её советов по фотографии.

Совет № 1 Выразите себя

У многих фотографов есть ниша или жанр, который они любят и оттачивают в своем искусстве. Хотя я известна пейзажной и туристической фотографией, я изучаю природу, пишу и занимаюсь многим другим. Фотография — это не просто жанр. На мой взгляд, это философия жизни, света, страха и удивления. Фотография — это средство выражения и передачи красоты и чудес в мире. Важно выразить себя и то, что важно для вас.

Совет № 2 Оставайтесь верными себе

Самая большая проблема в фотографии заключается в том, чтобы погружаться в работу полностью. Вокруг нас миллиард отвлекающих факторов каждый день, и самое сложное — это оставаться верным своей цели и посвящать себя работе. Люди говорят: «Трудно оставаться со свежей головой, когда долго работаешь. Трудно оставаться вдохновленным». Важно уметь находить вдохновение и мотивацию.

Задача состоит в том, чтобы решить, кто вы в своем искусстве, потому что это определит, кто вы в вашем бизнесе. Это поможет вам найти свою аудиторию. Вы не можете просто бегать и продавать снимки. Вы должны копать немного глубже и пройти трудности самоопределения, чтобы выяснить, кем вы собираетесь быть в фотографии и что вы действительно можете предложить.

Совет № 3 Узнайте, на что вы любите смотреть, а затем снимайте это

Я знаю, что я хочу видеть, что мне нужно видеть, и что я люблю видеть. Когда эти вещи объединяются, случается волшебство.

Когда я думаю о том, чтобы пойти куда-нибудь специально для съёмки, будь то новое или старое место, я думаю о том, что я хочу увидеть. Я жила около озера Тахо в течение тридцати лет. Я очень много снимала, и я знаю, что хочу, и что мне нужно, что я люблю видеть, когда цвета сочетаются определенным образом, когда в воздухе есть определенная электрическая искра.

Если я думаю о каком-то новом месте, куда я хочу пойти, я знаю, что люблю изучать историю. И я люблю природу. Поэтому я в первую очередь ищу то, что мне нравится. Я ищу то, что хочу и люблю видеть, и это вдохновляет меня.

Совет № 4 жить и фотографировать моменты

В пейзаже моменты, которые я ищу, я обычно нахожу в утреннем или вечернем свете — что отчасти очевидно. Я не против, когда солнце высоко, но зимой солнце мне нравится больше, чем летом. Здесь, в горах, яркий солнечный свет летом вымывает все цвета, в то время как зимой даже полуденное солнце выглядит красиво.

Я не сижу где-то и думаю: «Правило третей гласит, что это хорошая фотография». Я этого не делаю. Я следую своей интуиции. Когда я чувствую что-то, я делаю снимок.

Я всегда бросаю себе вызов: рассказывать историю своего опыта, красоты, того, что я чувствую. Это мой взгляд на каждую из этих сцен, но я делаю это с помощью фотографий. Я стараюсь использовать все фокусные расстояния везде, куда бы я ни шла.

Совет № 5 Снаряжение — это то, что поддерживает ваше видение

Вы должны иметь оборудование кроме своего вдохновляющего художественного видения. Оборудование, которое я использую,  подходит для меня лучше, чем любая другая техника на рынке, и это связано с тем, как мне нравится взаимодействовать с моим снаряжением. У меня также есть кинематографический взгляд, и цветопередача в камерах этого бренда ближе к тому, что я вижу и чувствую.

Другая причина, по которой я люблю камеры одного бренда заключается в том, что я ориентируюсь на мышечную память. Мышечная память для настроек работает для меня намного лучше, чем погружение в меню, потому что я всегда стараюсь погружаться во взаимодействие с природой, а не техникой. Как только я увижу и почувствую момент, который я хочу запечатлеть, я могу просто сделать это, не задумываясь о сложностях настройки камеры.

Эта философия также позволяет выбрать прочие элементы снаряжения. Мне нужно, чтобы они работали, не отрывая меня от творчества. Я ненавижу возиться с оборудованием, потому что это отвлекает.

Совет № 6 постобработка, чтобы уточнить, а не исправить

Создавайте идеальное изображение прямо в камере, насколько это возможно. Затем используйте постобработку, чтобы подчеркнуть достоинства снимка, которые вы изначально предполагали показать. Я предпочитаю использовать Photoshop вместо Lightroom.

Снимайте со смыслом. Думайте, что хотите показать. Не снимайте миллион фотографий просто потому, что у вас есть место на карте памяти. Когда у вас есть видение того, что вы делаете, вы не приходите домой с таким количеством лишних снимков.

Я также предпочитаю работать в слоях. Самые простые фотографии всегда будут иметь как минимум три или четыре слоя. Более сложные могут иметь тридцать. Вот почему я использую Photoshop вместе с некоторыми плагинами, такими как Aurora, Luminar, Google Nix, Alien Skin и Exposure.

Чтобы изображение лучше соответствовало моему видению, первое, что я делаю — это уравновешиваю и очищаю фотографию. Это обычно включает в себя настройку светлых участков и теней и удаление грязи, которая могла быть на датчике. Цель состоит в том, чтобы привести изображение к хорошему базовому виду. Тогда я могу решить добавить несколько корректирующих слоев и поработать над светом.

Совет № 7 учиться, создавать и повторять

Если вы хотите начать заниматься фотографией, учитесь у других — даже подражайте им, чтобы узнать, как создаются определённые эффекты и сюжеты. Затем забудьте все это и вернитесь к тому, что хотите показать вы. Если сцена не вызывает у вас трепет, не делайте снимок.

Красота побуждает душу говорить. Сейчас нам нужна красота больше, чем когда-либо.

Автор: Карен Хаттон, www.karenhuttonphotography.com

Фотар в социальных сетях: Facebook, Вконтакте и Telegram

comments powered by HyperComments

Философия света в гармонии интерьера

Ремонт, строительство, отделочные работы. Как построить и обустроить дом.

С открытием на портале «Чита.Ру» раздела «Дом» у нас появилась возможность запуска целой серии публикаций, помогающих в планировании ремонта и создании уютного интерьера. На этот раз о возможностях домашнего освещения нам рассказал директор компании «Алые паруса» Олег Демидов.

— Как вы оцениваете важность домашнего освещения в создании интерьера?

— Однажды я понял для себя и очень удивился тому, как мало мы знаем о домашнем освещении. Ведь по сути все мы выросли при свете лампочек накаливания, вкрученных в лучшем случае в хрустальную люстру или прикроватный торшер. Однако, домашнее освещение — это огромный раздел вопросов, которые давно и тщательно изучаются специалистами по ремонту и дизайну помещений. От грамотности подхода к освещению зависит всё содержание интерьера.

Свет оказывает огромное влияние на пространство, и даже несколько точечных светильников могут произвести неожиданный и очень мощный эффект. Освещение должно, с одной стороны, подчиняться общему стилю интерьера, а с другой — задавать ему тон. И, поверьте, правильно организовать освещение — гораздо важнее, чем выбор штор или материала обивки для дивана.

— Но вы возглавляете фирму, которая занимается натяжными потолками, а не монтажом систем освещения.

— В том то и дело, что монтаж натяжных потолков и инсталляция освещения всегда идут рука об руку. И компания «Алые паруса» призывает пересмотреть взгляды на освещение, проявлять фантазию. Это довольно дорого и трудозатратно в случае с потолками из тяжёлых конструкций и таких материалов, как гипс. Натяжные потолки идеально подходят для оригинальных решений в освещении.

— Каких, например?

— Зонирование, ярусность освещения. Ведь натяжному потолку можно придавать различные формы, комбинируя основное, вспомогательное и скрытое освещение так, чтобы создать несколько вариантов для разных случаев и нужд. Приём гостей, чтение, романтическая обстановка, спокойный отдых — спроектировать световые решения можно на каждый случай. Главное, подойти к вопросу грамотно, со знанием дела. В «Алых парусах» вам подробно расскажут о световом дизайне, новейших системах и элементах освещения, возможности их комбинирования. Кстати, световой дизайн у нас предоставляется бесплатно. Другой приятный сюрприз — это светильники, которые мы отдаём в подарок при заказе потолка.

— Какие базовые вещи нужно держать в голове, при создании проекта освещения?

— В первую очередь, помнить о том, что наше внимание привлекает самые яркие точки освещения. Это значит, что удачно расположенный источник света, например подсветка элементов декора, будет создавать особое настроение в интерьере. То же относится и к теням. Домашняя обстановка, как правило, не требует полного освещения всех углов комнаты. Полный свет будет задействован только в особенных случаях. Мало того, чем незаметнее источники света, тем эффективнее они меняют пространство. Поэтому планируя, нужно будет обозначить зоны и ярусы освещения.

Безусловно, свет воспринимается нами эмоционально. Вряд ли кому-то понравится яркий холодный свет рядом с любимым креслом для чтения. Поэтому следует внимательно отнестись к выбору световой температуры светильников и предусмотреть возможность изменения степени яркости света. Один и тот же светильник при изменении яркости создаёт самые разные оттенки настроения.

Не следует упираться в общепринятую схему расположения точечных светильников «решёткой». Располагаясь на ровном расстоянии друг от друга и освещая пол под собой, они визуально уменьшают пространство. Главное здесь — не симметрия и количество, а объект освещения. В этом смысле становится ясно, что есть гораздо более важные объекты освещения, чем пол.

Уделите внимание энергосбережению и вопросам сохранности источников света. Для того, чтобы галогеновые лампы не перегорали слишком часто, нужно снабдить систему приборами плавного пуска электропитания.

— А как быть с монтажом осветительных систем?

Очень просто. Наши квалифицированные специалисты сделают работы быстро и качественно. Вам останется только продумать систему освещения нижних ярусов, создаваемую торшерами, светильниками, бра, LED-подсветкой и традиционными свечами.

1Ремонт, строительство, отделочные работы. Как построить и обустроить дом.2Ремонт, строительство, отделочные работы. Как построить и обустроить дом.3Ремонт, строительство, отделочные работы. Как построить и обустроить дом.4Ремонт, строительство, отделочные работы. Как построить и обустроить дом.5Ремонт, строительство, отделочные работы. Как построить и обустроить дом.6Ремонт, строительство, отделочные работы. Как построить и обустроить дом.7Ремонт, строительство, отделочные работы. Как построить и обустроить дом.8Ремонт, строительство, отделочные работы. Как построить и обустроить дом.9Ремонт, строительство, отделочные работы. Как построить и обустроить дом.10Ремонт, строительство, отделочные работы. Как построить и обустроить дом.11Ремонт, строительство, отделочные работы. Как построить и обустроить дом.12Ремонт, строительство, отделочные работы. Как построить и обустроить дом.13Ремонт, строительство, отделочные работы. Как построить и обустроить дом.

Пётр Мишин22:49, 25 апреля 2013

VIBIA — философия света

19.12.2016

Философия фабрики VIBIA – возможность формировать свет в пространстве, адаптируясь к требованиям окружающей обстановки и пожеланиям людей, создавать запоминающуюся обстановку, заряженную чувственностью.

Пентаграммы из проводов

Язык музыкальной графики от Cornelius Cardew (Treatise) определяет композиции в пространстве, ведь оно открыто для творений создателя

Светильник Wireflow
Cornelius Cardew

Создай свою вселенную

Словно ноты, из которых складывается мелодия, светильники Cosmos группируются особым образом в пространстве, чтобы создать свою вселенную.

Светильник Cosmos
Cornelius Cardew

Гармоничные формы

Вариации, которые генерируют формы, основываются на сумме контрастных переплетающихся циклах и движениях, где закон (порядок) способен выразить гармонию всего.

Светильник Rhythm

Пойманные искры

Неуловимость и мимолетность искр может быть поймана. Их магия проявляется снова. Один лишь момент, зафиксированный в пространстве и времени.

Светильник Rhythm

Игра светом

Возможность дирижировать и создавать гармонии, которые объединяясь друг с другом создают ритмы, мелодии, тона и оттенки.

Светильник Rhythm

Быть уникальным

Так как каждый из нас является неповторимым, единственным в своем роде и способ субъективного восприятия реальности у каждого свой, мы может стать одним в нашей композиции и приспособится в своем разнообразии.

Светильник Rhythm

Полет линий

Светящиеся векторы, собранные в определенной последовательности в пространстве становятся штрихами света на архитектурном небе.

Светильник Halo

Фиксирование произвольного

Контролируя (управляя) случайностями целого в организованном хаосе, где место и нахождение элементов подчиняются задачам проекта и дизайна.

Светильник Match

Сообщество огней (света)

Комбинируя практические элементы можно достичь персонализированной композиции, сообщества огней, соединяющие свою фотометрическую силу с единым световым созданием (творением).

Светильники Puck Wall Art

Ноты (партитура) света

Ноты и тишина, словно свет и тень неуловимого и сложного языка, который определяет композицию.

Больше светильников испанского бренда VIBIA можно найти в каталоге

Hudson Valley Lighting: философия создания уникального света

«Hudson Valley – больше, чем освещение, это стиль жизни!
Мы проектируем и производим красивые светильники для людей, которые ставят качество продукции на первое место!» 
David Littman, основатель Hudson Valley Lighting Group.

Уникальность Hudson Valley Lighting

Hudson Valley Lighting – это изысканные светильники, торшеры, люстры и бра в непревзойденном космополитическом стиле Манхэттена с яркими чертами колониальных переселенцев, колоритом промышленных фабрик XIX века и нетронутой красотой дикой природы. Дизайнерские мотивы HVL также разнообразны, как и захватывающие фантазийные образы воображения.

Hudson Valley Lighting – семейная компания с богатой 80-летней историей, ставящая во главу своих ценностей высокое качество и изысканный дизайн товара. В основном бренд известен тем, что является производителем одних из самых роскошных светильников в винтажном стиле, а также подвесных светильников и люстр в стиле ретро. Бренд весьма популярен среди дизайнеров, декораторов и людей со вкусом, предпочитающих эклектичный, современный и винтажный стиль в интерьере. Светильники Hudson Valley изготавливаются только из высококачественных материалов, включая тяжелое литье и ручную обработку поверхностей. Как заявляют представители компании: «Светильники достойны стать частью семейных реликвий и служить своим владельцам не одно десятилетние».

Дэвид Литтман (David Littman), основатель компании Hudson Valley Lighting, в одном из интервью рассказывал о том, как пришел к производству винтажных светильников: «Меня всегда вдохновлял винтаж. Помню, как мама брала меня с собой на антикварный шопинг, и я был просто в восторге от окружающих меня вещей. Видимо все это очень сильно повлияло на меня, т.к. вот уже на протяжении многих лет мы продолжаем создавать модернизированные винтажные модели светильников. Я бы также добавил, что мы берем на себя большие дизайнерские риски. Ведь, когда вы работаете со старинным продуктом, вы имеете дело с уже известными и знакомыми вам вещами. Но, когда вы работаете с новыми формами и структурами, вы сильно рискуете».

Светильники Hudson Valley Lighting создаются не только для появления в доме ощущения тепла и уюта, они призваны быть фокусом стиля и самовыражения. Изысканные бра, утонченные подвесные и потолочные люстры, оригинальные торшеры и стильные настольные лампы. Все светильники Hudson Valley уникальны, неповторимы и роскошны. Ежегодно компания презентует новые коллекции и дизайны, привлекая к совместным разработкам мировых дизайнеров и декораторов. Так, в 2018 году Hudson Valley Lighting создали коллаборацию с Becki Owens, Mark D. Sikes, Corey Damen Jenkins, Martyn Lawrence Bullard.

Политика качества Hudson Valley Lighting

Политика качества Hudson Valley Lighting, как в одном интервью ее назвал Дэвид Литтман, называется «не обрезать углы». Она заключается в постоянном усовершенствовании продукта и создании у клиента ощущения «Вау!». «Когда кто-то покупает наш продукт, он действительно возлагает большие надежды на товар, его качество и прекрасную отделку. Поэтому, когда клиент открывает нашу коробку, мы хотим, чтобы он был не просто удивлен невероятной красотой, а воскликнул «Вау! Не зря я потратил 2000$. Эта люстра просто бесподобна!», рассказывает Дэвид Литтман».

Бренды Hudson Valley Group

В настоящий момент компания Hudson Valley Lighting располагает свою штаб квартиру в графстве Датчесс, штат Нью-Йорк, со всем центром производства, отделом исследований, разработок, дизайна и продаж. Компания имеет международную сеть присутствия с салонами в Лос-Анджелесе, Китае, на Филиппинах и сеть торговых партнеров по всему миру. В России, а именно в Санкт-Петербурге и Москве, официальным и эксклюзивным представителем Hudson Valley Lighting является наша компания Importhome. Создавая новую бизнес-модель для удовлетворения постоянно меняющегося мира и рынка, бизнес-модель Дэвида Литтмана трансформирует то, что мы называем «производством» или «продуктом», и вместо этого фокусируется на технологии и социальных сетях.

Стремительный рост Hudson Valley Lighting, по словам представителей компании, обусловлен, в первую очередь, приростом опытных, искушенных клиентов, которые ищут превосходное дизайнерское мастерство и наилучшие материалы. А также тем, что для завоевания сердец новых клиентов, компании не пришлось специально меняться, ведь высокое качество и дизайн были частью изначальной философии компании. За последние 35 лет Hudson Valley Lighting значительно увеличилась в размерах и в настоящий момент помимо бренда Hudson Valley Lighting, включает в себя бренды Mitzi by HVL,Troy Lighting и Corbett Lighting.

Эти четыре бренда объединены одними общими принципами: стремлением к совершенству, ориентацией на дизайн-культуру, вниманием к постоянно меняющимся экологическим соображениям и стремлением к максимально возможному качеству. Используя глубокую сеть инженерных навыков, семейство брендов Hudson Valley Lighting расширяет возможности каждой новой коллекции, одновременно реагируя на требования рынка. Независимо от того, какое освещение и для какой комнаты вы ищете, найти его вы сможете в каталогах интерьерного интернет-магазина Importhome.

Mitzi by HVL

Уникальный бренд, успешно смешивающий в себе классические и современные дизайны. Каждый светильник Mitzi by HVL создает непередаваемую атмосферу творчества, уюта и гармонии.

Troy Lighting

Бренд, специализирующийся на создании эклектичных коллекций светильников ручной работы. Великолепные люстры, фонари и бра бренда Troy Lighting изысканно смотрятся и в роскошных интерьерах, и в минималистичных современных интерьерах. 

Corbett Lighting

Изысканный бренд с яркими дизайнами, богатыми материалами и отделкой ручной работы. Светильники Corbett Lighting создаются, чтобы быть центром внимания в любом пространстве.

Купить стильный светильник Hudson Valley Lighting, а также Mitzi by HVL, Corbett Lighting или Troy Lighting вы можете в Санкт-Петербурге и Москве по привлекательным и выгодным ценам в нашем интернет-магазине и салонах элитного света, мебели и аксессуаров Importhome. Также вы можете заказать доставку понравившегося вам светильника, люстры, торшера или бра Hudson Valley Lighting в любой город России и стран СНГ.

О программе — Образовательная программа «Философия» — Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики»

«Обучая свободному, рефлексивному мышлению, способному противостоять различным формам пропаганды, фанатизма, неравноправия и нетерпимости, философское образование вносит вклад в сохранение мира и готовит каждого к тому, чтобы принять на себя ответственность перед лицом грандиозных вызовов современности, в особенности в сфере нравственности».                                                                      
Парижская декларация ЮНЕСКО 

Целью образовательной программы является профессиональная подготовка специалистов в области классической и современной философии, предполагающая  формирование широких гуманитарных компетенций, критического мышления и аналитической культуры.

По направлению подготовки «Философия» предметный рейтинг QS World University Rankings by Subject 2019 включил НИУ ВШЭ в топ-150. 

Что я буду изучать?

Образовательная программа включает фундаментальные учебные курсы истории западной, русской и восточной философии, онтологии и теории познания, этики, эстетики, философии культуры, науки, искусства, политической и социальной философии, а также кластер дисциплин когнитивного цикла — логику, психологию, теорию аргументации, философию языка.  

Программа предполагает изучение классических языков (древнегреческого и латыни) и современных языков (английского, а также по выбору немецкого, французского или испанского языков). 

Ряд учебных курсов бакалавриата читается   на английском языке, среди них: «Political Philosophy», «Philosophy of Mind», «Philosophy of Law»

С первого курса студенты участвуют в научно-исследовательских семинарах, ориентированных на аналитическое чтение классических и современных философских текстов.  Программа включает мастер-классы и ридинг-семинары.

Cтуденты образовательной программы могут выбрать один из гуманитарных миноров, общих для всех школ факультета гуманитарных наук. 

У кого я буду учиться?

Образовательная программа реализуется факультетом гуманитарных наук, в состав которого входят школы философии, исторических наук, культурологии, филологии, лингвистики и департамент иностранных языков. Особенность преподавательского состава программы — объединение перспективных молодых исследователей, имеющих высокий уровень публикационной активности и защитивших диссертации в ведущих университетах мира, с известными российскими мыслителями, а также с авторитетными зарубежными исследователями, рекрутированными на международном рынке труда.

Буду ли я заниматься научными исследованиями?   

Теоретические и прикладные научные исследования студентов связаны с проектной деятельностью в международных лабораториях: Международной лаборатории логики, лингвистики и формальной философии и Международной лаборатории исследований русско-европейского интеллектуального диалога, а также в Научно-учебной лаборатории Трансцендентальная философия. Студенты образовательной программы выступают на регулярных теоретических семинарах «Логико-философский клуб», «Герменевтический кружок», Antibarbari: греко-латинский клуб и др. 
Результаты научных исследований студентов публикуются в журналах «Философия. Журнал Высшей школы экономики» и «Философические письма», а также в других изданиях факультета гуманитарных наук.  

Студенты программы участвуют в международных программах обмена. Зарубежными партнерами школы философии являются: Университет Париж – Сорбонна и Университет Кана (Франция), Университет Гронингена и Университет Неймегена (Голландия), Университет Кёльна (Германия), Университет Шанхая (Китай).  

 В чем преимущества программы?

• Высокая квалификация преподавателей, в числе которых видные отечественные ученые и зарубежные исследователи, рекрутированные на международном рынке труда.

• Индивидуальная образовательная траектория, возможность выбора дисциплин смежных образовательных программ и междисциплинарных учебных курсов. 

• Дополнительное образование по любому читаемому в НИУ ВШЭ майнору.

• Организация проектной работы и поддержка научных исследований студентов, финансирование научно-учебных групп и лабораторий с участием студентов.  

• Изучение ряда ключевых дисциплин на английском языке, интеграция в мировое академическое сообщество, участие в международных научных проектах, обучение в зарубежных университетах-партнерах. 

Как долго я буду учиться?  

Продолжительность обучения – 4 года.  
Форма обучения – очная.  
Выпускники программы получают диплом бакалавра по направлению «Философия» и могут продолжить образование в магистратуре  НИУ ВШЭ, иных российских и зарубежных университетов.  

Где я буду работать?  

Выпускники образовательной программы работают в различных профессиональных сферах, связанных с педагогической, переводческой и редакторской практикой, аналитикой в области культурной политики, реализацией медийных и арт-проектов. 

Вестник Московского университета | Философский факультет

Общее описание

Журнал «Вестник Московского университета. Серия 7. Философия» является одним из старейших российских журналов по философским наукам. Журнал выходит 6 раз в год и является рецензируемым научным изданием, в котором могут быть опубликованы основные научные результаты диссертаций на соискание ученых степеней кандидата и доктора наук.

Журнал публикует статьи, которые являются результатом самостоятельного научного исследования и тематически соответствуют специальностям номенклатуры ВАК: 09.00.00 — Философские науки, 23.00.00 — Политология. Плата за рецензирование и публикацию с авторов не взимается.

Журнал зарегистрирован в Министерстве печати и информации РФ (свидетельство о регистрации №1553 от 14 февраля 1991 г.), включен в РИНЦ (один из четырнадцати журналов по философии, входящих в RSCI), а так же в Перечень ВАК.

С содержанием номеров, аннотациями статей, информацией об авторах и полнотекстовыми версиями материалов вы можете ознакомиться как в соответствующих разделах нашего сайта, так и в научных электронных библиотеках — «eLIBRARY.ru» и «КиберЛенинка» .

Анонс последнего номера журнала «Вестник Московского университета. Серия 7. Философия»: №1 (2021)     

          Вышел в свет новый номер журнала «Вестник Московского университета. Серия 7. Философия» (№1 за 2021 год). В нём были опубликованы девять статей, охвативших по своей тематике несколько крупных предметных исследовательских полей – пять материалов находятся в спецрубрике «К юбилею Кафедры истории и теории мировой культуры» и по одному в разделах «История философии», «Философия и методология науки», «Социальная философия» и «Этика».

            Содержание

    История философии

Николюкин А.Н. С.П. Шевырёв и история русской словесности (к теории славянофильства) (С. 3-21)

    Философия и методология науки

Печенкин А.А. Конструктивный эмпиризм о строении теоретического знания (С. 22-28)

    К юбилею Кафедры истории и теории мировой культуры

Кротов А.А. Наполеон и Рейналь (С. 29-44)

Лунгина Д.А. “Гениальный читатель” Керкегор и проблемы академического чтения (С. 45-56)

Мягкова О.С. Неостоицизм Гийома Дю Вэра: к характеристике историко-культурного контекста Позднего Ренессанса (С. 57-66)

Кобринец М.А. Повседневность в философии и драматургии Г. Марселя (С. 67-75)

Кучерова А.В. Литературно-философские интерпретации деструктивности: от феномена Маркиза Де Сада к “Американскому психопату” Б.И. Эллиса (С. 76-91)

    Социальная философия

Михайлов А.И. Эндогенные модели политогенеза: границы применимости (С. 92-106)

    Этика

Прокофьев А.В. Джозеф Батлер как критик утилитаризма (С. 107-120)

General description

The journal “Moscow University Bulletin. Series 7. Philosophy” is one of the oldest Russian journals in the field of philosophical sciences. The journal is published 6 times a year. It is a peer-reviewed journal where the main scientific results of the Ph.D.  and Doctoral theses can be published.

The journal publishes the articles being the result of individual scientific research and corresponding to the Nomenclature of Specialties of the High Attestation Commission: 09.00.00 – Philosophical Sciences, 23.00.00 – Political Science. Reviewing and publishing are free of charge for the authors.

The journal is registered in the Ministry of the Press and Information of the Russian Federation (accreditation certificate №1553 from February 14, 1991). It is included into the Russian Science Citation Index and the list of the High Attestation Commission.

Философия света. О двух книгах Алексея Грякалова | Вячеслав Овсянников | Литературная критика

Алексей Грякалов

                                                                               «Одетые в свет идут, не таясь».

                                                                                                   Алексей Грякалов

Сборник стихов Алексея Грякалова «Одетые в свет» производит необычное впечатление. Зная, что автор стихов по профессии философ, профессор, доктор философских наук, невольно захочешь искать в них не столько поэзию, сколько философию. Но если в стихах есть поэзия, то надо ли в них искать еще и философию. Поэзия самодостаточна. И в стихах Алексея Грякалова она, бесспорно, присутствует. Уже в самом названии сборника. Кто это такие – «одетые в свет»? Праведники, святые? Или это все живущие на божьем белом свете? Раз живут на этом свете, то, естественно, и одеты в свет. Или, может быть, это некие чудесные существа, чье присутствие невидимо, недоступно для обычного зрения? Как невидимы ангелы. Как невидим Христос на горе Фавор, скрытый от глаз блеском своего сияния. Как скрыт Бог в горящем терновом кусте и в молниях на вершине Синая? Переживание одновременно и философское и поэтическое. Переживание первичности, «когда слова еще не отбросили тени». Какую форму оно выберет – однозначность понятия (философия) или многозначность образа (поэзия)? Здесь стихи, язык поэзии со всеми присущими ему средствами выражения.

В первом же стихотворении сборника задается тема обреченности на существование на свете и в свете, в высвеченности:

Природа обрекает на любовь и оставляет

Голому в пустыне в парче из снов

Стоять перед любовью…

Но воды сна не знают географий,

Рассвет уже пытает естеством,

Что в день из сна холодное явилось.

Храни нас бог!

Любовь здесь – природный принцип света. Любовь не столько освещает, сколько высвечивает и просвечивает, как рентген. Человек перед любовью гол, он в пустыне мира стоит перед ней, как на страшном суде совести. Он обречен на любовь, как на смерть. «Ибо крепка, как смерть, любовь». Человек – жертва жестокого природного принципа, он гол и беззащитен в мировой пустыне, и вся его одежда – сны. Так, может быть, «одетые в свет» это еще и «одетые в сны»? Человек обречен стоять в пустыне перед любовью, прожигаемый ее лучами. «Неподвижное солнце Любви» Владимира Соловьева, отсвет дантовского «Рая». Страшное стояние! Или еще страшнее враждебная человеку стихия сна? «Холодные воды сна, в которых мы плывем». Вспомним образы сна в древних поверьях и в мировом искусстве. Все они демоничны. Сны лживые и сны вещие. У Шекспира в «Буре»: «Мы созданы из вещества того же, что наши сны. И сном окружена вся наша маленькая жизнь». А Гойя предупреждает в своих «Капричос»: «Сон разума порождает чудовищ…». У Алексея Грякалова «сон» – один из фундаментальных образов сборника. Человек одет в холодный, лунный свет снов. И естество сна, холодящее ужасом, переходит из ночи в день. И рассвет пытает сознание и душу человека все тем же ночным наваждением, тем же демоническим просвечиванием. И у человека вырывается вскрик мольбы: «Храни нас бог!»

Так начинается разговор на сокровенную для автора тему. Поэтический разговор о серьезных философских вещах. Или, скорее, это попытка диалога образа с понятием. И диалог этот вести не легко, трудно им найти общий язык. Смысл высказываний зачастую затемняется, делается герметичным. Риск герметизма очевиден в перегрузе абстракций и при намеренно туманном способе выражения, предназначенном для посвященных. Но поэзия противится эзотерическому уставу, она берет свое в звукописи и аллитерации, в точно подмеченных образах и картинах из реальной жизни. «Валун дорогу рвет», «Скворешню миновал сиреневый скворец», «Гадюка на припеке майском млеет», «Табун копытил отмели все лето», «Прорезал почву желтый гость… синеет лес, белеет кость». «Гармонист калиной украсил кепку набекрень», «Тлеть угольком в серой золе», «Ломтями поля желтеют, как в сотах мед», «У белой хаты на гребне Дона девичий вид», «Цыганское солнце в печальных напевах навеки», «Шмель в трудах-боренье и крыльца с бирюзой», «Отарой овец тонкорунных украшен жестокий пейзаж», «Спасавшийся уж перетекал, чернея, среди зацветших луж». И так далее всего не перечесть. Поэзия своим клеймом щедро отметила стихи Алексея Грякалова в его сборнике «одетых светом». Там, где смыслы выступают крупно, требуя себе понимания, они одеты в ясность, а не в темноту «Невысказанных призраков говоренья».

И я могу песню спеть,

Пусть никто и не слышит –

Дикого терна цвет

Ветер ночной колышет.

Он никому не нужен

И никого не ждет,

В белом мае завьюжен –

Сам для себя цветет.

Но то, что, казалось бы, цветет для себя, на самом деле цветет для всех. Еще один природный принцип. Или все тот же. Холодные, трезвые воды философии и пламенный бред поэзии – как часто они сходятся эти «лед» и «пламень» на перекрестках враждебных сил, в катастрофах духа.  И разве не Мартин Хайдеггер, философ нового зрения и нового слуха, тот, кто заглянул в первичный ум знака и услышал глубинную речь корней, пытался спасти разорванную душу поэзии Пауля Целана? Но река времен у моста Мирабо оказалась сильнее Времени и Бытия.

А русская душа видит свою реку времени:

Я один пропадаю –

Черный

                декабрьский Дон.

Где милосердие на Донбасской земле?

Родники железом забиты.

В стихах Алексея Грякалова есть еще одна важная тема: тема войны. И нынешней, и той, Великой, которая  семьдесят пять лет назад опустошала этот край и память о которой призраком бродит по нашей многострадальной земле. И, может быть, оттого в этих стихах есть свой особый горестный и скорбный звук. Этот звук издает повидавшая много бед придонская степь. Звук этот такой же древний, как сотворение мира. Звук колеблемых ветром полыни и ковыля, конских копыт, сабельного звона и казачьих песен.

Ветер в песке

Добыл подковы.

В тоске гонит пыль,

Наклоняет ковыль.

На исходе полынного дня

Полнолуние выверив лоном…

А в полдень в полынь струится строка…

Где город Таганрок ночует в бедности огней…

Ни звезд в вышине, ни волчьего воя – в окне…

Бело-серые горы волами усталыми

                                                               в течении Толучая…

Слово в стихах Алексея Грякалова горчит степной полынью. Эту горечь излучают даже вестники иного мира – ангелы. Присутствие ангелов на земле незримо. Незрим ангел хранитель для человека. Его участие человек прозревает только в роковые моменты своей жизни. Как вспышку молнии в своем сознании. Иногда этот световой удар раздается с потрясающей силой, как, например, в одном из лучших стихотворений сборника под названием «Свой».

А там, где город руки распластал

В две стороны между мостом и бойней –

Мост для людей – для бедного скота

Рев и погибель – знаки преисподней…

И белый храм звонит в колокола,

И рынок рядом продает и просит,

А бычью душу в майские луга

Могучий ангел бережно уносит.

Невидимые ангелы еще хранят наш мир. Для чего-то хранят. И хочется верить, что мы еще достойны их защиты. Достойны, пока еще в нас живет поэзия. И пока нашу философию еще не покинула, по выражению Евгения Баратынского, высокая моральность мышления. Мы, жители земли, одетые в ее суровый свет, в свет ее повседневности, далеко не ангелы. Но некоторым из нас иногда удается почуять присутствие ангелов-хранителей. И прежде всего это дает почуять вещая душа поэзии. В лучших стихах Алексея Грякалова без всякой мистики осязательно чувствуется присутствие этих небесных защитников Земли.

Чудес не знал и ангелов не зрил –

От сумерек до утренней зари

Хранили незаметно мир от лиха,

А я не видел – дни стояли тихо.

***                                                                                           

В книге Алексея Грякалова «Василий Розанов» задана цель – показать Розанова «как человека модерна, которыйдоводит модернистское сознание до его исчерпанности и обращает против самой идеи модерна…».

Но доведено ли у Розанова модернистское сознание до исчерпанности?

Образ Розанова сложен, противоречив, зыбок, ускользает от однозначности, множится. Розанов многолик, непредсказуем и крайне парадоксален. Проблематика, которую решал Розанов, чрезвычайно широка. Широка, как сама жизнь. Чего только не коснулась его мысль, не чураясь и самых «низких», «презренных» предметов, которыми побрезговали другие. Таким отчасти предстает Розанов и в книге Алексея Грякалова. Проблема понимания, которую решал Розанов и которая исследуется в книге Грякалова, – это проблема понимания и самого Розанова – через его письмо, его слово, его стиль. А, погружаясь в чтение Розанова, в многоструйный поток его разноречивых писаний, нельзя не заметить, как поразительно переменчиво его письмо, его слово. Алексей Грякалов в своей книге приводит высказывание В.В.Бибихина: «Переменчивый публицист Розанов».

Да, розановская переменчивость уникальна. Что она означает? Стихийность, оборотничество, Протей? А, может быть, опять та самая русская всеотзывчивость, пушкинское «Эхо» – «Таков и ты, поэт»? Или эта изменчивость-переменчивость сродни духу самой нашей жизни, ее изломам и зигзагам, безднам и бесам? «Нет нам сил кружиться доле…». Да вот ведь еще какой вопрос просится о Розанове: а мыслитель ли он только? И публицист ли он только? И писатель ли он только? Да и человек ли он только?

Алексей Грякалов пишет: «Творчество В.Розанова близко традиции апофатики…». Переменчивость и апофатика тут как-то связаны.

Розанов мыслитель феноменально чуткий. Очень, очень он этим чутьем отличается. Чуткий – ко всему, что не жизнь, что – не живая мысль, что мертвечина и личина, обман маски, подлог, подделка, фикция, литературщина, буква, а не дух. Следуя методу апофатики, не стремится ли он к последней, предельной достоверности, чтобы опять и опять начать все с нуля, с голой правды на голой земле? Подобно Рене Декарту, отбросившему как недостоверное абсолютно все, кроме единственного тезиса – «Я мыслю, следовательно, существую». И стремясь к последней достоверности мышления, Розанов (о безумная метаморфоза!) вдруг начинает мыслить как-то совсем не по-философски, как-то поэтически. Он говорит: я несу всякую всячину, всякую околесицу, следовательно, я существую. И начинает собирать в короба книг опадающие листья с дерева Мысли, оно же и Древо Жизни. «Мысленно древо». А как же добро и зло? Что-то не разглядеть их, неразличимы. Так ведь яблочко-то еще не созрело, в листве прячется.

Алексей Грякалов в своей книге как раз и замечает: Розанов против различения мира и мысли. А мысль идет в письмо. А письмо идет в сердце, сердечное понимание. В середину, в центр. А чистое сердце идет в чистое письмо. И тогда является утверждающее усилие письма. И утверждает. Что? Жизнь, естественно. Именно так: назначение письма, письменного слова – утверждать жизнь. А не назвать ли нам Розанова поэтом такой вот жизнеутверждающей мысли? И разве не поэма – шумящий ворох опавших листьев его удивительного дневника – сквозняка души? Это лес русской литературы шумит на свежем ветру, перекликаясь разными голосами. Лес поэзии. Вот Баратынский:

Все мысль да мысль! Художник бедный слова!

О жрец ее! Тебе забвенья нет;

Все тут, да тут и человек, и свет,

И смерть, и жизнь, и правда без покрова.

Резец, орган, кисть! Счастлив, кто влеком

К ним чувственным, за грань их не ступая!

Есть хмель ему на празднике мирском!

Но пред тобой, как пред нагим мечом,

Мысль, острый луч, бледнеет жизнь земная!

И вот Тютчев, знаменитое «Silentium»:

Мысль изреченная есть ложь.

И его «Фонтан»:

 О смертной мысли водомет,

 О водомет неистощимый…

И ему отзывается голос рано погибшего гениального Ивана Коневского:

Игрой нас мысль очаровала,

Мысль, наша легкая гордыня.

Она все билась, восставала

И на себя встает доныне.

Себя поглотит и возникнет

Опять из собственной утробы.

И кто к ее игре привыкнет,

В том исчезают жизни злобы.

Так вот к чему все клонило! Мысль играет, ускользая от нас, ищущих истины. Играет она, шалунья мысль, мыслителями, превращая таких серьезных, великомудрых – в шутов,  иванушек-дурачков, в гуляк праздных, сумасбродов поэтов.

Да и сам Платон, царь философов, изгонявший из государства эту опасную для благоустройства общества злосчастную поэзию с ее божественным безумием, говорит в своих «Законах» о том, что люди всего лишь игрушки богов. Так живите и веселитесь, смеясь и танцуя, распевая песни и гимны в честь богов, играя на лире. Разве не о том же и знаменитая книга Йохана Хёйзинга «Человек играющий».

Так что же – разгадали мы тайну переменчивости Розанова?

Признается ведь он в чувстве бесконечной своей слабости и безволия, как самом для него характерном. Он знает, что он с Богом, и Бог с ним, и Бог не выдаст, так пусть Мысль им, Розановым поиграет, пока ей играется.

Как играют овраги,

Как играет река…

Как играют алмазы,

Как играет вино…

( Из стихотворения Пастернака «Вакханалия» )

Розанов доверяет живой мысли, доверяет жизни и ее мысли о себе самой.

Розанова невозможно представить сухим систематиком, угрюмым догматиком. Он то Иов, то Соломон, то «дитя ничтожный мира», то «пробудившийся орел», «Пророк». Мужчина он или женщина, или и то, и другое, андрогин, первоначальная цельность человека из мифа Платона? Поэтому и ум у него такой, двуполый, андрогинный, и в центре всего у него – пол.

Как только Розанова не называли современники: «гениальная русская баба», «юдофоб», «червеобразный человек», «Смердяков русской литературы», «Иудушка Головлев», «половых дел мастер», «юродивый русской литературы», «юродивый русской философии».

 А сам Розанов признавался: «Я не блудный сын Божий… Но я шалунок у Бога. Я люблю шалить…». И еще он о себе пишет: «Я еще не такой подлец, чтобы думать о морали. Миллионы лет прошло, пока моя душа выпущена была погулять на белый свет, и вдруг бы я ей сказал: ты, душенька, не забывайся и гуляй «по морали». Нет, я ей скажу: гуляй, душенька, гуляй, славненькая, гуляй, добренькая. Гуляй, как сама знаешь. А к вечеру пойдешь к Богу».

А одно из предсмертных писем Розанов подписал: «Васька дурак Розанов».

А умирал Розанов в страшном 1919 году в голоде и холоде, всеми забытый, в надетом на голову (от холода) розовом женском капоре.

В заключение сказанного:

Розанов всегда интересен. Интересность Розанова неисчерпаема. Он поэт мысли. Тот случай, когда поэзию не отделить от философии, как и философию от поэзии. Таким и дано понимание  Розанова в книге Алексея Грякалова.

Философия света —

Именно эту тринитарную логику синтеза упустили радикалы вчера и сегодня. Они боятся затвердевания на каждом шагу, поэтому срывают его. Для них свет не что иное, как ослепление, поэтому они разбивают его, чтобы лучше видеть. Но тогда это вовсе не свет, а просто разрозненные цвета, разбросанные без направления и четкости. И в такой катастрофе обычно случается одно из двух. Либо они упиваются (или отчаялись) в том призматическом хаосе, который они создали, либо пытаются сдержать безумие, сводя все к одному из несопоставимых цветов.Таким образом, все становится редукционизмом: все сводится к экономике, или генетике, или полу, или расе, или классу, или правде к власти, или пацифизму, или социализму, или патриотизму, или сомнению, или чему-то еще, и идет в моду. Каким бы путем они ни пошли, они сломали все и оставили путь мудрости.

Я заканчиваю этот пост притчей, рассказанной Г.К. Честертон в первой главе своей книги Еретики . Это не лучшая его книга, но здесь она актуальна. В каждой главе Честертон наносит смертельный удар разным видам редукционизма, так как подрывная деятельность (риторическая или иная) была в моде уже давно, поэтому сегодня мы практически тонем в ней:

Предположим, что великая суматоха возникает на улице из-за чего-то, скажем, фонарного столба, который многие влиятельные люди хотят снести.Одетый в серое монах, являющийся духом Средневековья, подошел к этому вопросу и начал говорить в суровой манере Школьников: «Давайте прежде всего задумаемся, братья мои, о ценности Света. Если Свет сам по себе хорош… В этот момент он простительно сбит с толку. Все бросаются к фонарному столбу, фонарный столб гаснет через десять минут, и они продолжают поздравлять друг друга с их не средневековой практичностью.

Но пока дела идут не так легко.Некоторые люди опускали фонарный столб, потому что им нужен был электрический свет; некоторые из-за того, что им нужно было старое железо; некоторые, потому что они хотели тьмы, потому что их дела были злы. Некоторым показалось, что этого фонарного столба недостаточно, а некоторым — слишком; некоторые действовали, потому что хотели разбить коммунальную технику, а некоторые потому, что хотели что-то разбить. А ночью идет война, и никто не знает, кого он ударит.

Итак, постепенно и неизбежно, сегодня, завтра или послезавтра, возвращается убеждение, что монах все-таки был прав, и что все зависит от философии Света.Только то, что мы, возможно, обсуждали под газовой лампой, мы теперь должны обсуждать в темноте.

Свет — Философский факультет

НАУЧНО ВЫЗВАННОЕ ИЗМЕНЕНИЕ ПОНЯТИЯ? КОРПУС СВЕТА

Кольцо Merrill

Предположим, что философ, пытаясь показать и это, и то, как научное открытие изменяет наши представления, обращается к теме света следующим образом.

«Трудно отрицать, что произошли концептуальные изменения и что такие изменения являются результатом научных открытий.Рассмотрим концепцию света. Когда-то можно было бы объяснить, что такое свет, сказав: «Свет — это то, что делает вещи видимыми». Мы больше не будем говорить это при объяснении света, потому что теперь мы знаем, что не весь свет видим. Видимость исчезла из концепции света после создания и принятия теории электромагнетизма. Мыслитель, скажем, семнадцатого века не допустит выражения «невидимый свет», но мы допускаем. Оба являются концепциями света, но явно разными концепциями.’ ^[1]

Приняла ли теория электромагнитного поля (EMT) изменение концепции света, как это утверждается в приведенном выше аргументе?

Настоящий запрос не может быть полностью удовлетворительным ответом на этот вопрос. Ибо для того, чтобы быть таковым, потребовалось бы, чтобы мы (более или менее) разделяли (более или менее) защищенный отчет о том, что такое концепция — и этот общий фон, безусловно, в настоящее время недоступен и сильно исказил бы настоящий документ, если бы такой отчет был представлена ​​и защищена здесь. ^[2]

Более конкретно, чтобы достойно ответить на этот вопрос, потребовался бы обоснованный ответ на философский вопрос «Что такое свет?». То есть, учитывая некоторое согласие относительно того, что такое концепция, необходимо было бы полностью ответить на этот вопрос, чтобы определить, что входит в понятие света. Такое философское исследование во всех его деталях, кажется, никогда не проводилось. Любые попытки сделать это также выходят за рамки данной статьи.

Несмотря на эти основные недостатки, я буду настаивать на рассмотрении вопроса о том, повлекло ли создание ЕМТ изменение концепции света. Этот запрос может дать не только лучшее понимание этой проблемы, но и более обширных фоновых тем, которые здесь обязательно пропущены. По крайней мере, мы можем прийти к пониманию некоторых вопросов, которые разделяют тех, кто думает, что ЕМТ, несомненно, изменил концепцию света, и тех, кто, как я, склонен подвергать сомнению такой тезис.

Прежде всего следует отметить, что приведенный выше аргумент является более доброй и мягкой версией позиции, выраженной Полом Черчлендом. Что я сделаю, так это представлю материал Черчленда позже, в отличие от моего первоначального набега на тему света и EMT. А до тех пор относитесь к единственному актуальному обсуждению, как к тому, что было обрисовано в начале статьи.

Теперь этот аргумент основан на словосочетании «невидимый свет» и его контрасте «видимый свет».Короче говоря: фразы «видимый свет» и «невидимый свет» стали иметь смысл и обозначать природные явления только благодаря открытиям, воплощенным в EMT; следовательно, научное создание EMT изменило концепцию света.

Позвольте мне начать расследование с некоторых деталей ЕМТ, изложенных самым простым образом. По крайней мере, я их так обозначаю — Черчленд сочтет презентацию ошибочной. Тогда мы сможем увидеть, что из них должно быть сделано.

EMT — это открытие, что электромагнитное излучение, испускаемое различными объектами во Вселенной, существует в спектре с длинами волн от чуть более 0 нанометров (нм) до волн длиной более 1 метра. Свет, который влияет на оптические системы людей и других земных существ и позволяет нам видеть, составляет один сегмент этого спектра. Другие типы электромагнитного излучения, то есть излучение с другими длинами волн и, следовательно, с другими свойствами, занимают другие части спектра.Нам здесь важны именно те категории излучения и их названия.

Неясно, насколько глубоко ЕМТ привержена текущим спецификациям категорий и их нынешним названиям. Как сказано в одном учебнике: «Чтобы сделать обсуждение [диапазона электромагнитных волн] управляемым, ученые разделили полный электромагнитный спектр (или диапазон) таких волн на несколько произвольных категорий». ^[3] То есть есть основания считать, что суть категорий — управляемость обсуждения.Подразумевается, что используемые категории не следует рассматривать как естественные виды. Кроме того, в этом тексте ничего не говорится об именах категорий.

Та часть электромагнитного спектра, которая находится в диапазоне приблизительно от 400 до 700 нм, называется «светом» в категориях, используемых в науке. Этот диапазон длин волн выделен и назван так (очевидно), потому что это диапазон электромагнитных волн, «к которому чувствительно человеческое зрение.» ^[4] Обратите внимание, что категория» свет «EMT, как было объяснено, довольно гомоцентрична, причем двояко. Во-первых, она игнорирует тот факт, что другие существа на Земле развили сенсорные структуры, чувствительные к тому же диапазону. излучения. Однако, что более важно и имеет более важное значение для теории, эта часть спектра выделена для особого внимания из-за ее важности для людей. Следовательно, эта категория и ее название вводятся не только для удобства обсуждения. категория и ее название представляют собой место, где природа разделяется на стыках.Таким образом, категория «свет» и ее название являются отражением человеческих способностей, обычаев и интересов.

EMT затем переходит к определению дополнительных категорий электромагнитного излучения, попадающего по обе стороны света. С одной стороны, световое излучение ограничено ультрафиолетовым излучением, за которым в порядке убывания длины волны следуют рентгеновские лучи, а затем, с самой короткой длиной волны, гамма-излучение. Когда электромагнитные волны становятся длиннее 700 нм, обнаруживается инфракрасное излучение, затем микроволны, УКВ-УВЧ, коротковолновое радио и длинноволновое радиоизлучение.

Такова прямолинейная презентация ЕМТ, которую я обещал. Здесь важно познакомить с изложением теории Черчленда. ^[5] Следует отметить, что Черчленд не возражает против моего «прямого» описания ЕМТ и даже не упоминает его. Его точка зрения представлена ​​как единственная.

Центральная и практически единственная составляющая представления Черчленда о EMT состоит в том, что свет — это электромагнитное излучение.Это утверждение толкуется, как и следовало ожидать на основе других его взглядов, как заявление о личности. «… свет полностью сводится к электромагнитным волнам». ^[6] «… свет просто идентичен электромагнитным волнам». ^[7]

Отложите в сторону вопрос о том, есть ли по соседству заявления об идентичности. ^[8] Ключевым моментом для нынешних интересов является то, что в моем отчете я утверждал, что то, что было научно обнаружено, — это то, что свет представляет собой ЭМИ с длинами волн от 400 до 700 нм, в результате чего большая часть ЭМИ не является светом.Черчленд, с другой стороны, считает, что согласно EMT, свет должен быть отождествлен со всем электромагнитным спектром, от около 0 нм до более 1 метра.

Чтобы быть кратким (и с несправедливостью, которая будет исправлена ​​в ближайшее время), Черчленд просто ошибается в этом. Исследование физического строения Вселенной обнаружило, что свет представляет собой разновидность электромагнитного излучения, отличающегося от других форм длиной волны и возможностью воздействия на оптические системы различных существ на Земле.Однако не было научным открытием, что свет включает в себя части спектра ЭМИ, кроме этой узкой полосы примерно от 400 до 700 нм. Никто не выяснил, что ультрафиолетовые, инфракрасные, гамма-лучи, радиоволны и т. Д. На самом деле являются формами света. Физическим исследованием не было установлено, что какой-то свет, даже самый светлый, невидим. Физики и астрономы в результате своих сложных исследований не пришли к выводу, что «свет» охватывает весь диапазон ЭМИ.

Следовательно, Черчленд ошибается, когда говорит, что всякий, кто говорит о свете как о обязательно видимом, является «…кто-то все еще заключен в тюрьму донаучных прототипов света. Невидимый свет вполне может быть концептуальной невозможностью вопреки предположениям только что рассказанной истории, но теперь мы знаем лучше. В самом деле, мы узнали, что большая часть света невидима — и не просто «неглубоко» невидима, но постоянно находится за пределами человеческого зрительного восприятия … И снова мы находим невежество, выставленное напоказ как положительное знание ». ^[9]

На данный момент было достигнуто то, что я сказал, что такие-то вещи происходят вследствие ЕМТ, и Черчленд сказал, что это не так и что думать так, как я, означает быть «заключенным в тюрьму [ а] донаучный «взгляд».Первое, что необходимо сделать, — это понять, почему Черчленд отрицает мое утверждение о том, что свет имеет ЭМИ между 400 и 700 нм, и считает, что он идентичен всему спектру ЭМИ. Чтобы обнаружить это, необходимо изучить некоторые научные тексты по теме ЭМИ — именно из них Черчленд усвоил свое мнение.

Я буду полагаться на три астрономических текста, в которых изложено современное понимание ЕМТ. Как мы знаем сегодня, после Куна, если вы хотите увидеть, как какой-то вопрос в науке понимается дисциплинарным сообществом, посмотрите на стандартные тексты.Таких текстов много, но у меня нет оснований предполагать, что есть какое-либо существенное отклонение от того, что я обнаружил в трех отобранных мною полуслучайно.

Позвольте мне сначала рассмотреть обсуждение EMT в ортодоксальном тексте, Voyages Through the Universe (см. Примечание 3), используемом моим сыном на стандартном уроке астрономии в колледже.

В главе «Излучение и спектры» авторы начинают говорить о «свете и других формах излучения» на первой странице (с.81), перейдем к обсуждению Клерка Максвелла и создания EMT, волновой теории света, работы Герца, которая привела к теории частиц света — дискуссии, включающей предложение «Физики с неохотой вынуждены были согласиться с тем, что иногда свет (и все другое электромагнитное излучение) ведет себя … « ^[10] В этом предложении свет противопоставляется другим категориям электромагнитного излучения.

Таким образом, во время вступительного обсуждения текст противопоставляет свет (всем) другим формам электромагнитного излучения.Свет — это (только) та часть электромагнитного спектра, имеющая такие-то длины волн, описание, которое я использовал в своей версии теории.

Однако в следующем разделе, озаглавленном «Электромагнитный спектр», в котором более подробно рассматриваются различные типы ЭМИ, есть изменение. При подробном обсуждении ультрафиолетового излучения вводится некоторая новая терминология, касающаяся света, хотя и без каких-либо объяснений, особенно без какого-либо внимания к конфликту между способами разговора, используемыми сейчас, и тем, как началось обсуждение EMT.Мы находим там предложение «Ультрафиолетовое излучение, промежуточное между рентгеновскими лучами и видимым светом». ^[11] «Свет» здесь приобретает прилагательное «видимый», и, таким образом, создается возможность существования некоего вида света, отличного от того, который нам нужен для того, чтобы видеть. Подробное обсуждение того, что во вводном материале к главе называлось «светом» simpliciter , теперь проводится в терминах «видимого света»: «Электромагнитное излучение с длинами волн примерно от 400 до 700 нм называется видимым светом…. « ^[12]

С прилагательным «видимый», допущенным в квалификации «свет», может ли «невидимый» быть далеко позади? В данном конкретном тексте это прилагательное не выделено, хотя оно присутствует. Обсуждая ультрафиолет, авторы говорят: «Вне науки ультрафиолетовый свет иногда называют« черным светом », потому что наши глаза не могут его видеть». ^[13] То есть то, что начиналось как форма ЭМИ, ультрафиолета, противопоставляемого свету, теперь без объяснения причин превратилось в тип света, хотя мы не можем воспринимать ультрафиолет нашими глазами.Отсюда всего несколько шагов до явного использования слова «невидимый», хотя в данном конкретном тексте оно никогда не используется в качестве прилагательного, определяющего «свет». Однако прилагательное встречается при обсуждении инфракрасного излучения: «Это был наш первый намек на другие (невидимые) полосы электромагнитного спектра». ^[14]

Второй научный текст, который я использую здесь, отличается от Voyages тем, что он более радикален в своем расширении категории света.Книга называется Astronomy Notes . ^[15]

Название главы 7 — «Электромагнитное излучение (свет)». Теперь это можно понять двумя способами. Он может ввести главу об ЭМИ с примечанием в скобках, что здесь будет обсуждаться свет; или это можно было бы сказать, чтобы отметить, что эти два слова будут означать одно и то же в последующем обсуждении. Это последнее прочтение окажется правильным для понимания этого конкретного текста.

Во вводной аннотации к главе говорится: «По крайней мере 95% астрономической информации, которую мы получаем, находится в форме света. По этой причине астрономы разработали множество методов, позволяющих расшифровать как можно больше сообщений, которые закодированы в чрезвычайно слабые лучи света … Примерно 85% информации в свете раскрывается с помощью спектроскопии — распределения света по его составляющим цветам или длинам волн и анализа спектра.Первая часть этой главы посвящена характеристикам всех форм света «. Сначала кажется, что это свет, взятый прямо вверх, который обеспечивает подавляющее большинство небесной информации. составляющие цвета. Однако есть некоторая двусмысленность, особенно с учетом названия главы и последних слов: как мы должны понимать фразу «все формы света»? разные цвета.

И снова, после этого, казалось бы, простого, хотя, возможно, двусмысленного начала, как только обсуждение переходит к другим формам электромагнитного излучения, появляется новая терминология, которая ставит под сомнение идею о том, что свет является ЭМИ только узко определенного диапазона длин волн, который можно разделить на разные цвета. «Мы ощущаем инфракрасный свет как тепло, и наши радиоприемники улавливают сообщения, закодированные в радиоволнах, излучаемых радиостанциями. У ультрафиолетового света достаточно энергии, чтобы повредить клетки нашей кожи…. Специальные лампы под названием «черные огни» производят много ультрафиолета …. »

Полный охват терминологии станет ясен из следующего отрывка. Он начинается с выделения света как особой «формы электромагнитного излучения», хотя прилагательное «видимый» используется для его характеристики. «Форма электромагнитного излучения, которую могут обнаружить ваши глаза, называется« видимой »или« оптической »». Но тогда свет отождествляется со всем спектром ЭМ. «Астрономы только недавно (в течение последних нескольких десятилетий) смогли использовать другие формы электромагнитного излучения или света.«И обсуждение завершается переключением между« электромагнетизмом »и« светом », т. Е. Они рассматриваются как одно и то же». Каждый раз, когда разрабатывалась технология для обнаружения другой формы света, происходила революция в нашем понимании Вселенная произошла. На рисунке выше показаны все формы электромагнитного излучения в порядке увеличения длины волны ».

следует отметить, что «рисунок выше», схематическое представление, представлен как «Электромагнитный спектр».«Свет» не является одной из категорий, а «видимый (оптический)». То есть схема отличается от предыдущего текста лишь в незначительных деталях: определенный диапазон ЭМИ не обозначен как «свет», но мы можем с уверенностью принять его за эквивалент, а именно как видимое или оптическое электромагнитное излучение.

Таким образом, этот текст, хотя внутренне непоследователен в использовании соответствующей терминологии, имеет тенденцию идти дальше, чем предыдущий текст, в использовании слов «свет» и «электромагнитное излучение» как эквивалентных.

Подобный узор можно найти в других книгах. ^[16] Было обнаружено важное явление, называемое «электромагнитным излучением». Было обнаружено, что свет, который влияет на нашу оптическую систему и позволяет нам видеть, является формой ЭМИ. Он занимает определенный, довольно скромный, участок спектра ЭМИ. Другие части спектра не влияют на наши глаза. [17] Однако вскоре в текстах появилось слово «свет» с прилагательным «видимый». Вскоре к нему добавляются и другие прилагательные: сначала «невидимый», а затем «ультрафиолетовый» и «инфракрасный».Наиболее радикальное движение от исходной точки, в которой свет представляет собой скромную часть спектра ЭМИ, рассматривает «свет» как просто другое слово для «электромагнитного излучения».

Отчет Черчленда о ЕМТ, который я уже описал как ошибочный, не является его изобретением, и было бы весьма недальновидно говорить или подразумевать это. Такие тексты, как описано выше, особенно текст, похожий на текст Штробеля, являются фоном, даже источником его понимания ЕМТ.

Однако, узнав о происхождении рассказа Черчленда, абсолютно ничего не меняет в более ранней критике его взглядов. Скорее, теперь очевидно, что та же самая критика должна быть распространена на книги, научные тексты, которые повлияли на него.

Эта критика заключалась в том, что в теоретической или экспериментальной разработке ТЭИ не было ничего, что показывало бы или даже имело тенденцию показывать, что, например, инфракрасная часть спектра ТЭИ действительно является светом или что все электромагнитное излучение не что иное, как свет.

Авторы текстов не уверены, как определить место света в ЭМ спектре. Разве это та часть, которую можно разбить на цвета и на которую реагируют наши глаза? Или его нужно распространить на некоторые смежные части спектра, но не на все? Или мы должны сказать, что весь спектр состоит только из света? Лучшее объяснение этого различия в расположении света в спектре состоит в том, что в самом EMT нет ничего, что определяло бы, как мы должны говорить.

Можно даже возразить, что есть только одно открытие, которое показало бы, что другие сегменты спектра за пределами диапазона между 400 и 700 нм являются (на самом деле) светом. Это открытие заключалось бы в том, что наши глаза обычно активируются любой длиной электромагнитной волны (или, скажем, определенной ее частью за пределами диапазона 400-700). Ничего подобного не было обнаружено — фактически все тексты, и Черчленд тоже. , специально дезавуировать то, что происходит.

Если EMT не подразумевает или не подразумевает, что свет состоит из некоторых частей электромагнитного спектра, выходящих за рамки того, что влияет на наши оптические системы, что породило идеи о том, что свет является электромагнитным излучением или что существует, скажем, ультрафиолетовый свет?

Произошло то, что соответствующие учебники стали говорить, иногда, но не всегда, как будто « свет » следует рассматривать как покрывающий все большие и большие части спектра, иногда даже до такой степени, чтобы отождествлять его со всем спектром. спектр.При этом есть только лингвистические инновации, а не научные открытия — инновации, ни в коей мере не подкрепленные никаким новым пониманием мира и того, как он действует, ни какой-либо теорией, которая приводит к тому, что лучший способ понять явления — это видеть свет как все большие и большие части электромагнитного спектра.

Возникает уместный вопрос: «Почему же тогда авторы текстов пришли к такому разговору, чтобы расширить сферу действия слова« свет »за пределы того места, где оно обычно используется?» Никаких объяснений в текстах не приводится.Ползучий языковой империализм даже не замечен.

Следует исходить из того, что нововведение осуществляется не только авторами текстов. Предположительно, соответствующие научные сообщества — это те, кто произвел вербальное расширение, а авторы текстов просто отражают то, как язык света используется в рамках дисциплины. Также было бы разумно думать, что внутри дисциплин не было разногласий по поводу нововведения, иначе в текстах вполне могут быть ссылки на него.

В конце концов, вопросы относительно того, когда это расширение впервые появилось, когда оно стало общепринятым, выдвигались ли когда-либо причины для него, производилась ли когда-либо критика и т. Д., Являются вопросами истории науки. ^[18]

В отсутствие таких исследований, а я предполагаю, что они не проводились, можно только предполагать, почему произошло расширение. Единственное разумное предположение, имеющее лишенную эмпирическую основу, состоит в том, что это произошло в результате определенного вида институциональной или дисциплинарной интеллектуальной небрежности.Я имею в виду вот что. В науке некоторые термины определены очень тщательно и узко. Но с терминами, происходящими из нашего общего языка, обращаются небрежно, как если бы они не подвергались никаким ограничениям. Кажется правдоподобным, что такова судьба термина «свет» в физических науках.

То, что здесь произошло, совсем не похоже на введение терминологии «ароматов» в физику элементарных частиц. Это было признанное очаровательное нововведение, когда термин был использован для обозначения недавно признанной группы сущностей.Развитие термина «свет» связано, хотя и не идентично с тем, что заметил Стивен Джей Гулд: «Фактически, это явное отрицание важности способов коммуникации, к сожалению, породило более чем просто мягкую форму филистерства. среди многих ученых, которые не только считают вербальные навыки неважными … что вызывает подозрение в способности писателя объективно представлять данные о природе. В почти извращенной манере невнятность становится почти добродетелью как побочным признаком должного внимания к природным ресурсам. эмпирические методы против их дистиллированного человеческого представления.» ^[19]

Чтобы напомнить о том, насколько произвольным было это нововведение, обратите внимание на несколько очень разных лингвистических разработок, которые были бы в равной степени возможны, хотя никогда даже не намекали. Вместо того, чтобы говорить об «ультрафиолетовом свете», можно было бы в равной степени, хотя грамматически более неудобно, говорить об «оптически доступных ультрафиолетовых волнах», то есть сделать ультрафиолет, а не свет, фундаментальной категорией, а затем говорить как будто свет — это всего лишь форма ультрафиолета.Или, более радикально, «электромагнитный» можно было бы трактовать так, как если бы оно означало то же самое, что, скажем, «гамма-лучи», так что все части спектра (на самом деле) являются просто «формами гамма-лучей» (или радиоволн и т. Д.). ) Любая такая манера выражения настолько же оправдана, исходя из фактического развития науки, насколько и то, что стало стандартной практикой, свободное расширение использования «света».

Позвольте мне сказать наоборот. Физика и астрономия могли бы подавить все ссылки на «инфракрасный свет», «ультрафиолетовый свет» и отождествление света со всем диапазоном электромагнитного спектра и, таким образом, не вносить ни единого изменения в ТЭИ.

Черчленд, вероятно, по причинам, связанным с его собственными философскими наклонностями, имел тенденцию следовать наиболее радикальным нововведениям из учебников и говорить так, будто «EMR» и «свет» означают одно и то же, и что они пришли к такому выводу. научное открытие. Иногда он прибегает к более осторожной линии, в которой только инфракрасная и ультрафиолетовая части спектра считаются светом. «И в-третьих, инфракрасный и ультрафиолетовый свет совершенно невидимы для земных глаз.» ^[20] С таким же успехом он мог бы сказать это о микроволновом излучении, но проявление осторожности в этом месте не сделал этого.

Есть ли причина, по которой ученые, занимающиеся ЕМТ, и философы тоже должны сопротивляться лингвистическим инновациям? Будут ли возражения против этих нововведений просто консервативными, а жалобы на изменения просто потому, что это что-то новое?

Есть основания возразить. Рассмотрим следующее из Черчленда.«Наши глаза эволюционировали, чтобы использовать узкое окно электромагнитной прозрачности в уникальной атмосфере и океанах Земли. Ничего важного с онтологической точки зрения не должно соответствовать тому, что заставляет петь наши палочки и колбочки». ^[21] Исходя из этого признания, можно построить возражение против расширения языка света, которое встречается в научных учебниках и в Черчленде.

Наши глаза (включая другие виды) развивались в условиях, упомянутых Черчлендом. В результате исторического развития они стали органами, которые реагируют («поют») только на определенный узкий диапазон электромагнитного излучения.Мы, люди, пришли поговорить о таком явлении, как свет. Следовательно, концепция света довольно провинциальна. Если кто-то идет о расширении концепции, как это делается в учебниках и, по иронии судьбы, в Черчленде, то он ставит себя в положение, в котором это важное признание нашей эволюционной истории может быть недоступно. «Может быть» — это все, что можно сказать: если говорить о свете, выходящем за пределы диапазона ЭМИ 400-700 нм, не воспринимать всерьез (как я буду утверждать позже), то можно вернуться к этому пониманию. света, когда становится важным подчеркнуть вышеупомянутую эволюционную точку зрения.

Что принципиально само собой разумеющееся во всем моем описании надлежащего места света в ЕМТ и моих обвинениях в том, что это просто неподдерживаемый лингвистический империализм, который произвел нынешние способы разговора, так это то, что понятие света является обычным, а не научный, концепт. В результате этого довольно очевидного момента можно признать, что физическое исследование мира было (имело) одной из своих целей раскрыть физическую природу того, что мы, люди, называем «светом».Этого удалось добиться (великолепно), узнав, что это форма ЭМИ с длиной волны 400-700 нм. Это понимание связано с эволюционным осознанием того, что мы не развили органы, которые позволяют нам воспринимать другие модальности ЭМИ. ^[22]

Критикуемое в этой статье утверждение о том, что концепция света была изменена научным прогрессом и пониманием, не направлено на то, чтобы ограничиваться только научной литературой.Дело в том, что первый аргумент состоял в том, чтобы утверждать, что наши способы говорить вне науки были изменены тем, что произошло в физических науках. Это означало, что ЕМТ изменила само понятие света.

Я думаю, что в этом утверждении есть доля правды. Не только ученые и философы, такие как Черчленд, теперь говорят иначе, чем раньше: многие обычные люди тоже. Разговоры об «инфракрасном свете» и «ультрафиолетовом свете», а также о «видимом» и «невидимом» свете не ограничиваются элитной группой профессионалов и поклонников.Эти разговоры понятны и используются более широким кругом людей. И этого следовало ожидать: множество непрофессионалов, которых учат по текстам, находят там такой способ разговора и приходят, чтобы вынести его за пределы классной комнаты и распространить его различными способами. ^[23]

Но такой исход совсем не тот, что имел в виду первоначальный аргумент и Черчленд. Поскольку концепция света была изменена и изменена развитием науки, это было принято как результат открытия, познания.Мы должны были восхищаться ролью науки в этом отношении. Но оказывается, что в данном случае способность науки производить концептуальные изменения проистекает не из чего-то замечательного в науке, а, скорее, из беспорядочных и неограниченных лингвистических практик. Итак, давайте отметим галстук: концептуальное изменение произошло в результате научного открытия, но не произошло таким образом, чтобы сделать заслугу науки.

Я должен отметить, что я сказал, что утверждение, что в концепции света произошли изменения в результате EMT, имеет некоторую правду.И в предыдущем абзаце я попытался сказать, что это за правда. Позвольте мне теперь пояснить, что я имел в виду под квалификацией, что в ней есть только доля правды. Именно здесь сыграет роль важная предварительная работа над тем, что такое концепция и что входит в концепцию света. В отсутствие этой работы то, что я должен сказать сейчас, носит догматический характер.

Говорить о концепции — значит говорить о том, что она делает, и не имеет смысла говорить, где мы хотим говорить не о слове, которое, конечно, принадлежит к определенному языку, а о словах, которые означают одно и то же, независимо от того, на каком языке они в.Так, например, говорить о концепции веры — значит говорить о том, что она делает, и не имеет смысла говорить о вере, независимо от того, говорим ли мы об английском слове «вера» или о другом слове на любом языке, играющем эту роль. .

Следует отметить, что и вводный аргумент, и Черчленд неявно зависят именно от взгляда на концепции выше, а именно от того, что составляет концепцию, то, что она делает, а не имеет смысла говорить.Ибо оба считают, что именно понятность, осмысленность фразы «невидимый свет» после EMT устанавливает, что произошли концептуальные изменения.

Первое, на что следует обратить внимание, — это то, что понятие света, с учетом понятий, довольно обширно: много разных вещей, касающихся света, имеют и не имеют смысла. При более полном обсуждении здесь я бы пробежал по интересному образцу элементов, связанных с концепцией света, на большинство из которых не влияет что-либо, связанное с EMT.В лучшем случае затронута лишь малая часть концепции.

Исходный аргумент гласит, что теперь у нас, после ЕМТ, есть «другая концепция». Это просто не так. Если кто-то гераклитовец или юмист и думает, что любое изменение порождает новое существо, то любое изменение в концепции света порождает новую концепцию. Но концепция идентичности, на которую здесь полагаются, неприемлема. Вещи меняются, не будучи новыми. Представление о свете может претерпевать изменения, не становясь другим понятием.

Кто-то может защитить первый аргумент, заявив, что то, что изменилось в концепции света, является настолько центральным для концепции, что мы можем законно говорить о другой концепции. Итак, как утверждается, ранее «объяснение» света до ЕМТ заключалось в том, что свет «делает вещи видимыми»; поскольку теперь мы можем разумно и доходчиво говорить о невидимом свете, мы больше не можем предложить объяснение «свет — это то, что делает вещи видимыми». Предполагается (правильно), что суть концепции до ЕМТ связана с видимостью.Следовательно, с новой разборчивостью «видимого / невидимого света» появляется новая концепция, независимо от того, что или сколько еще остается неизменным.

Во-первых, если бы теперь мог состояться следующий разговор, то необходимо было бы признать, что суть концепции изменилась и изменилась в результате ЕМТ.

X: «Свет еще не погас?»

Y: Позвольте проверить? [Есть — смотрит в окно.] Я ничего не вижу — значит, нет видимого света.Тем не менее, здесь может быть какое-то микроволновое излучение — вы знаете, что такое фон с момента сотворения Вселенной. И гамма-лучи — они говорят, что они всегда рядом. Я знаю! Позвольте мне проверить радио. (Делает так — крутит циферблат) Ах да, вокруг много радиоволн. Так что светло.

Если бы мы пришли так говорить, то в концепции света произошло бы центральное изменение. Но мы пришли не для того, чтобы так говорить, думать и действовать — даже, я уверен, астрономы и физики, поощряющие разговоры о невидимом свете, а также те философы, которые отстаивают идею невидимого света.

Видимость не «выпала из концепции света». Он по-прежнему занимает центральное место в нашей обычной практике в том, как мы говорим, действуем и думаем. Скорее всего, произошло небольшое дополнение к нашему разговору — теперь мы можем разумно говорить в некоторых контекстах видимого и невидимого света. Но мы продолжаем отрицать в своей повседневной практике, что есть свет, когда мы ничего не видим. Таким образом, мы оградим наши обычные разговоры о видимости, требующей света, от недавно понятной фразы «невидимый свет».С точки зрения концепции света, мы сделали то, что мы сделали, — это поместили новый способ разговора в резервацию или бантустан и исключили его какой-либо существенный контакт с нашей повседневной мыслью и разговором о свете.

Мы можем (разумно) и, вероятно, до сих пор даем объяснение: «Свет — это то, что делает вещи видимыми», хотя, если мы подумаем об этом, мы могли бы добавить «хотя мы также стали упоминать невидимый свет в некоторых обстоятельствах» . ^[24]

Следовательно, философские взгляды, которые я здесь критиковал, ошибаются по обоим основным тезисам: это не научное открытие, что какой-то свет невидим, и что мы, тем не менее, начали говорить о невидимом свете, не является радикальной революцией в концепции света.

Позвольте мне обозначить заключительную трудность с легкой беседой об изменении концепции света.

Концепции — это не объекты, не сущности — они не являются чем-то похожим на Платоническую форму (изменяемую форму?). Изменение концепции — это не то же самое, что рисовать усы на Джаконде. Не все языки могут включать изменения, принятые другими языками. То же самое и с концепцией света: только потому, что некоторые носители, некоторые языки разрешили говорить о «невидимом свете», не означает, что все они повсюду это делают.Фактически, довольно легко представить, что говорящие в высокогорье Новой Гвинеи, скажем, посмеялись бы над любой попыткой сказать им, что свет может быть невидимым. Это, конечно, может быть не потому, что они невежественны и примитивны. Вместо этого они могут посчитать нас легковерными. Если так, то следует ли говорить о том, что концепция изменилась, если только в какой-то группе языков есть разговоры о невидимости света? Я не знаю. Однако в первую очередь высокомерно думать, что наука диктует, что говорит, а что не имеет смысла, и еще более высокомерно с нашей стороны только потому, что мы, хотя и в незначительной степени, следовали научному потоку, полагая, что у нас есть власть над тем, что считается особенностью концепции.Но тогда мы вряд ли сможем избавиться от этой проблемы с идеей концептуального изменения, пока не выработаем общеприемлемое объяснение того, что такое концепция.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Аргумент здесь был первоначально сформулирован моим бывшим коллегой Брайаном Гарретом, ныне работающим в Университете Макмастера, после дискуссии между Полом Черчлендом, Мередит Уильямс и мной о том, как практиковать философию.Поскольку я не знаю, принимает ли Гаррет этот аргумент, я не могу приписать его ему.

2. См. Джесси Дж. Принц, Обустройство разума: концепции и их основа восприятия (MIT Press, 2002) для обзора теорий концепций: та, которую я бы защищал, основанная на традиции Витгенштейна, не даже упомянул в своем обзоре.

3. Эндрю Фракной, Дэвид Моррисон, Сидни Вольф, Путешествий через Вселенную (Издательство Saunders College Publishing, 2-е издание, 2000 г.), с.85.

4. Там же, с. 86.

5. Единственный философский труд, в котором есть что сказать о проблемах, рассматриваемых здесь, — это статья Пола Черчленда под названием «Повторное открытие света», опубликованная в Paul M & Patricia S. Churchland, On the Contrary: Critical Essays 1987 -1997 (MIT Press, 1998). Несмотря на название и несмотря на то, что в него встроены некоторые комментарии, относящиеся к моему проекту, статья Черчленда преследует совершенно иную цель, чем моя.Там он приводит ряд аргументов, большинство из которых принадлежит Сирлу (название статьи, конечно, отсылка к Сирлу «Повторное открытие разума »). Эти аргументы приводят к выводу, что сознание несводимо. Тактика Черчленда состоит в том, чтобы взять каждый из этих аргументов и попытаться показать его ошибочность, выдвинув соответствующий аналогичный аргумент относительно света. Он утверждает, что аналоги, как известно, ошибочны, поскольку уже было показано, что свет может быть уменьшен.Следовательно, мы должны считать аргументы Сирла ошибочными. Здесь меня совершенно не интересуют исследования Сирла о сознании или адекватности моделей Черчленда и аргументов Серла. Меня интересует только то, что Черчленд говорит и часто подразумевает о свете в том виде, в каком он встречается в его поисках Сёрла в сознании. Проблемы возникают при обсуждении Черчленда в связи с данной темой, потому что его цели радикально отличаются от моих. Я могу только заранее извиниться, если в результате я поступил по отношению к нему несправедливо.

6. «Новое открытие света», с. 140.

7. Там же, с. 132.

8. Там же, с. 129-130.

9. Хотя Черчленд ошибается в утверждении «Свет — это ЭМИ», он все же имеет право на утверждение «Свет — это ЭМИ между 400 и 700 нм». Он может рассматривать это как заявление о личности и продолжать возражать Серлу и др.

10. Рейсы , стр. 86.

11. loc cit.

12. loc cit.

13. loc cit.

14. Там же, с. 87.

15. Ник Штробель, Astronomy Notes (Primus / McGraw-Hill, издание 2004 г., ISBN 0073122491). Он также опубликован в Интернете по адресу www.astronomynotes.com. Я использовал здесь веб-версию, поэтому здесь нет номеров страниц.Весь цитируемый материал можно найти в (достаточно короткой) главе «Электромагнитное излучение (свет)».

16. См., Например, R.K. Приня и Р. Игнас, Понимание Вселенной (Checkmark Books, 2002). Это не текст для использования в классе, а текст «журнального столика» от двух очень уважаемых астрономов. Его модель обсуждения EMT ближе к тексту Штробеля, чем к Voyage Through the Universe .

17.Конечно, ультрафиолетовое излучение тоже может повлиять на наши глаза: оно может их обжечь. Однако это было не то, что было задумано.

18. Историческая справка: введение фразы «невидимый свет» предшествовало созданию Клерком Максвеллом ЕМТ. Уильям Гершель, измеряя температуры различных цветных полос, создаваемых солнечным светом, проходящим через призму, однажды решил вынести термометр за пределы красного света: и обнаружил, что в этом месте температура выше, чем окружающая.Он писал: «Я прихожу к выводу, что полный красный цвет все еще не дотягивает до максимума тепла, который, возможно, лежит даже немного за пределами видимого преломления. разрешено выражение НЕВИДИМОГО СВЕТА: то есть лучей, исходящих от Солнца, которые обладают моментом и делают их непригодными для зрения ». (Королевское общество, Philosophical Transactions, 1800). Я обязан ссылкой на моего коллегу Стивена Саймона. Сегодня Гершелю приписывают открытие инфракрасного излучения.Он, по крайней мере, осознал, что вводит новую терминологию, а не просто отмечает новое открытие.

19. Стивен Джей Гулд, Ежик, Лисица и оспа Магистра: устранение разрыва между естественными и гуманитарными науками (Random House, 2003), стр. 132.

20. Churchland, op. соч., стр. 127.

21. loc. соч.

22. Здесь стоит отметить, что, хотя я сосредоточил внимание на ЭМИ в физических науках, его место в биологических науках также требует философского исследования.Биологи, занимающиеся системами восприятия других животных, узнали, что «чувствительные к ультрафиолету рецепторы, по-видимому, чрезвычайно распространены у насекомых, птиц, рыб и рептилий, а также присутствуют у некоторых млекопитающих и земноводных». («Пределы яркости ультрафиолета: уроки цветового зрения пчел и птиц», П. Кеван, Л. Читтка и А. Дайер, The Journal of Experimental Biology, 204, 2571-2580 (2001), стр. 2572. Эта статья представляет собой довольно обширную обзорную статью.Биологи обнаружили, что у таких существ, как уже упоминалось, в глазах есть специфические рецепторы, которые активируются ультрафиолетовым излучением (рецепторы, аналогичные палочкам и колбочкам). ультрафиолетовые были другим цветом. «Относительная важность ультрафиолета по сравнению с другими основными цветами …» (loc cit., P. 2571 и passim.) Конечно, ультрафиолет — это не цвет — он, например, не включен в таблицы цветов. и т. д. То, что мы находим в биологических писаниях, похоже на то, что мы находим в физических писаниях о свете: расширение значения термина, которое не оправдывается открытыми явлениями.С другой стороны, почему об ультрафиолете говорят как о цвете, легко различить: это то, что ультрафиолетовое излучение имеет свои рецепторы в глазах, наряду с рецепторами света. Это правильно привело к разговору об ультрафиолете как о визуальном явлении для таких существ — однако, включение ультрафиолета в число цветов — совсем другой шаг. Ибо цвет, как и свет, — это узкое понятие, относящееся к зрительной системе человека и визуальному языку человека.

23.Технология использования лампочек, аналогичных обычным лампочкам, и технология инфракрасной фотографии и очков ночного видения внесла такой же вклад, как и ЕМТ, в наши разговоры об ультрафиолетовом и инфракрасном свете. Никакая такая идентификация не может объяснить отождествление света с ЭМИ.

24. У меня есть еще одна и, возможно, особенная жалоба. Терминология «видимый / невидимый свет» ошибочна еще в одном смысле. Ибо света не видно. Когда мы смотрим на улицу, чтобы увидеть, светло ли еще, мы смотрим, видим ли мы деревья, коров, машины, облака, небо и т. Д.Мы не видим света, хотя можем видеть солнце, костер или лампочку, например источник света. Если совершить предварительный экскурс в концепцию, кажется, что в центре нашего разговора о свете — о том, что он делает и что не имеет смысла говорить, — мы видим источники света, а не сам свет. Следовательно, свет не является ни видимым, ни невидимым — точно так же, как вода не является ни влажной, ни сухой, но это то, что делает вещи влажными, независимо от того, какое искушение со стороны некоторых людей думать о ней как о парадигме влажного вещества.Единственная известная мне фраза, которая может противоречить этому, — это «Мы видим свет в конце туннеля». Правильно ли это, потребует дальнейшего изучения концепции света.

Почему философия должна отказаться от метафоры света

Один из самых банальных образов в философии и религии: свет во тьме.

Вначале была пещера Платона. Там существовали только тени без узнаваемой формы, и тьма стояла на глубине .Пленный освободился и убежал на свет. И он увидел свет, и что он был хорош, и он узнал происхождение теней. Он вернулся в пещеру своего заточения и сказал: «Да будет свет».

В основе западной традиции лежит метафорическое повествование о свете из тьмы . Он занимает центральное место как в религии, как в первой главе Бытия, так и в философии, как в аллегории Платона о пещере. Я объединил эти два повествования, чтобы показать их фундаментальное сходство.Они описывают миф, в котором все покрыто тенью, пока просветленное существо — Бог в Книге Бытия и сбежавший пленник в Платоне — не принесет свет во тьму. Но откуда взялась эта метафора? Что это на самом деле значит? Является ли это ценной метафорой для общества, метафизики и эпистемологии? Следует ли нам оставить его, изменить или полностью выбросить?

История света

Первые метафоры света встречаются в религиозных текстах. Миф о происхождении в Ригведе , основополагающем собрании индуистских стихов, написанных около 1500 г. до н. Э.C., звучит почти устрашающе похоже на Бытие:

.

Сначала была только тьма, окутанная тьмой.
Все это была только неосвещенная вода. Тот, Кто возник, заключенный в ничто,
, наконец, возник, рожденный силой тепла.

— Ригведа

Однако у этого повествования есть одно важное отличие от Библии. В Ригведе, одном из самых древних текстов, когда-либо обнаруженных, первым возникает тепло, а не свет.Это показывает, что до прошлого века свет и тепло были практически синонимами, потому что почти весь свет генерировался огнем или солнцем. Свет и тепло — это суть базового физического — и, возможно, метафизического — комфорта. Тепло огня давало древним людям убежище от ужасов холодной и грозной ночи. Самое главное, что он защитил нас от страха слепоты : недостатка знаний, недостатка зрения.

В нашей древней истории мы боялись ночи не из-за самой тьмы, а из-за того, что темнота ассоциировалась с : дикие звери, убийства, заблудшие.Со временем этот страх стал настолько сильным, что мы стали бояться самой ночи. Отсутствие света стало основной причиной страха, а не второстепенным страхом, связанным с более опасными перспективами. Поэтому неудивительно, что метафора света прочно укоренилась в человеческой психике, оставаясь неизменным пережитком более опасных времен.

С золотого века долины Инда до основания Рима основные мировые религии упорно трудились, укрепляя метафорическую позицию света как добра, истины и благочестия. Коран пронизан фразой «Он выводит их из тьмы на свет». В еврейской Библии Иоанн 8:12 напрямую связывает свет с Богом и праведностью:

«Когда Иисус снова заговорил с людьми, он сказал: Я свет миру. Кто последует за мной, никогда не будет ходить во тьме, но будет иметь свет ».

Библия, Иоанна 8:12

В религиозной иконографии почти каждой секты священники, пророки и святые выделяются каким-то ореолом света.

На этой древней китайской картине Будда изображен в ореоле света. Мухаммед ведет святых в молитве, окруженный мантией из света или огня. Ра, бог солнца в Древнем Египте, почти всегда изображался с солнечным диском на его теле. На иконе Симона Ушакова «Тайная вечеря» (1685 г.) Христос и все апостолы, кроме Иуды Искариота, имеют нимб.

Освещенная поляна: эпистемология Просвещения

Метафора света — это не просто декоративное литературное клише.«Уже у Платона, — пишет Ганс Блюменбург, — метафорика света уже содержит в себе неявную метафизику света ». Метафора лежит в основе идеи о том, что мир подчиняется свету разума. Без языка дуальности света и тьмы было бы сложно сформулировать или понять философию просветления.

Дуализм света и тьмы связан почти со всеми основными европейскими философскими движениями. В Греции, родине западной философии, Солнцем был бог — Гелиос, «Отец пронизывающих лучей света» (Пиндар).Платон опирался на установившуюся иконографию света, чтобы представить свою эпистемологию. В Республике свет — это знание, а тьма — это невежество. Дневной свет разоблачает ночную нечистоту, неправду и порок, поэтому свет — это просвещение и истина.

Спустя столетия Декарт сконструировал философское значение фразы « естественный свет разума » — фразы, придуманной Цицероном. По словам Декарта, только этот свет может без сомнения интуитивно постичь истину, поскольку он отключен от чувств и материального мира.Он пишет:

… ибо я не могу сомневаться в том, что естественный свет заставляет меня верить, как, например, он показал мне, что я существую на основании факта, в котором я сомневаюсь, или других фактов того же рода. И у меня нет другой способности различать истину. от лжи, которая может научить меня, что то, что этот свет показывает мне правдой, на самом деле не является правдой, и никакой другой способности, которая также заслуживает такого же доверия.

Декарт, Размышления о первой философии, стр. 14

Этот свет, lumen naturale, — это интуиция истины.Декарт признает, что разум не всегда является скрупулезным логическим процессом. Часто, пишет он, это просто мощная интуиция, «спонтанная склонность». Мы чувствуем логическую связность определенных истин, и мы чувствуем диссонанс , если отвергаем эти истины. Он признает недостатки этой интуиции, но в конечном итоге принимает ее как единственный метод открытия реальности. В предисловии к ритике чистого разума Кант Кант пишет, что истина не может ускользнуть от света разума:

Ничто здесь не может ускользнуть от нас, потому что то, что разум полностью порождает из себя, не может быть скрыто, но обнаруживается самим разумом, как только общий принцип разума был открыт.

Короче говоря, сияние разума обнажает все познаваемые вещи.

Позже в истории света Хайдеггер использует lichtung, или освещенную поляну, как место , где раскрывается бытие . Lichtung, , как пишет Хайдеггер, «обозначает пробуждение к свету, которое также является очищением пространства» (Гарбутт). В lichtung открыто истин. Это место откровения и разоблачения, где наше внутреннее «я» больше не может быть скрыто.

Таким образом, большинство философских деятелей западной традиции, включая Канта, Платона, Хайдеггера и Декарта, используют концепцию истины, лучше всего описываемую древнегреческим словом , означающим истину, alethia, , что означает «неприкосновенность». Эта перспектива предполагает, что все может быть освещено светом или постигнуто разумом. Основания этой эпистемологии подвергаются нападкам по мере того, как постмодернистское движение вступает в свои права.

Коллапс метафоры света

В 20 веке философы постмодерна, такие как Левинас и Деррида, признали, что мир не вполне понятен.Опровергая самые фундаментальные образы платоновского наследия, они контрфилософские (Воробей). Эти деконструктивисты — Симба из «Короля Льва» . Им говорят, что философия может понять все, что касается света, но это их не удовлетворяет. Исследуя границы унаследованной ими эпистемологии, постмодернисты достигают края царства и понимают, что существует существование в тени и тьме.

Тотальное видение западной традиции ограничивает истину и реальность объектами, которые соответствуют понятной форме разума:

«все, что не входит в форму, изгоняется из этого мира»

(Левинас 1).

Это видение не видит того, что свет разума может раскрыть только объективное знание. Структура Просвещения предполагает, что, поскольку разум может понимать только объективное знание, объективность — единственный вид знания. Таким образом, платоническое наследие игнорирует субъективность. По иронии судьбы последователи эпистемологии Просвещения подобны узникам пещеры Платона — они полагают, что то, что они могут видеть, — это все, что существует.

С другой стороны, Левинас понимал, что самый основной факт наших отношений с другими людьми состоит в том, что мы не можем понимать других людей.Это инаковость: бесконечная инаковость всех, кого мы знаем . Жить — значит войти в контакт с другими существами, которые в корне чужды нам, встретиться с другим сознанием, которое «поднимается внутри нас, чтобы нарушить и угрожать бесперебойной работе интеллекта и культивированию солипсистской идентичности» (Sparrow ). Здесь уместен Пифагор — в его трудах свет представляет пределы, а тьма — это бесконечность — тень ассоциируется «с неизведанным, неопределенным внутренним пространством » (Нотопулос).Таким образом, наш мир лучше представлен темным лесом, чем освещенной поляной. Я субъективен, и я живу среди субъективности — все вокруг меня неизведанные «я», а я неизведанное «я».

Деррида выступил с более политической критикой дуализма света и тьмы. В романе Джорджа Оруэлла « 1984, » главному герою Уинстону сказано, что он встретит своего товарища-резистора «в месте, где нет тьмы». Он не знал, что это значит, «только то, что так или иначе это сбудется.В конце концов, деспотическая и всемогущая партия заключает Уинстона в камеру, где неизбежный искусственный свет истязает его в течение всего дня. Это демонстрирует политическое значение света как того, что позволяет раскрывать существ, манипулировать ими, контролировать их и использовать в качестве инструментов для достижения цели. Как писал Деррида:

… вся философская традиция, по своему значению и по сути, будет объединена с угнетением и с тоталитаризмом того же самого. древняя тайная дружба между светом и властью , древнее соучастие теоретической объективности и технополитической одержимости.

Насилие и метафизика , стр. 91

Деррида утверждает, что государство не может владеть людьми, если у них нет философии, оправдывающей свой акт собственности. Эта оправдывающая философия — это философия Просвещения, которая рассматривает субъективность как доступную для разума и, следовательно, открытую для собственности. Свет обнажает предметы, чтобы их можно было использовать, в то время как «Философия ночи признает, что форма распадается в темноте, предметы теряют способность захвата » (Воробей).

В абсолютной видимости люди становятся объектами. Как мог бы сказать Фукальт, учебник анатомии полностью раскрывает человеческое тело, что делает его похожим на объект, который можно понять, если мы просто постигаем все клетки, из которых оно состоит. Если мы так смотрим на других, каково моральное значение обладания человеком? Государство вроде бы говорит: гражданин — это просто труженик с другим строением клеток. В действительности мы встречаемся с Другим не как с объектом, а как с бесконечной силой вне нас, с субъективностью, которую мы не можем полностью понять.

Традиционная метафора света подвела философию. Он рушится в тот момент, когда мы отходим от своего уединенного философствования и погружаемся в мир других. Древняя потребность разоблачить, объективировать, раскрыть и уловить субъективность заставляет нас игнорировать любые реальности, которые ускользают от наших попыток понять. Мы должны заменить это разоблачительное мировоззрение философией ночи, признающей неопределенность и переменчивость.

Обновление: 07.04.20

Первоначально я написал этот пост, когда мне было 16 лет.Оглядываясь назад, я горжусь своей интуицией. Я все еще придерживаюсь их. Я понимаю, что сблизился с Лорель, нефилософом. Они выражены в этом (предупреждающем — жутком) видео, основанном на фильме Лорель Of Black Universe in the Human Foundations of Color . Спасибо Тренту Кнебелю за то, что познакомил меня с этой работой. Ларуэль написал здесь, что могло бы стать манифестом философии ночи:

Видео ораторское искусство на тему «Черная Вселенная » Ларуэля .

Вначале Чёрный человек и Вселенная, а не философ и Мир…

Окружающее философа все становится Миром и светом. Окружающее человека все становится Вселенной и непрозрачностью…

Свет ударяет по Земле многократными ударами, бесконечно делит Мир, тщетно преследует невидимую Вселенную…

Человек приближается к Миру только через трансцендентную тьму, в которую он никогда не входил и откуда не входил. которую он никогда не оставит…

У черного нет противоположности: даже свет, который пытается превратить его в свою противоположность, терпит поражение перед лицом строгости его тайны….

Наша uchromia: научиться думать с точки зрения Черного как то, что определяет цвет в последней инстанции, а не то, что его ограничивает.

Философская технология была миметически изъята из Мира, чтобы отразить и воспроизвести его. Такая технология не подходит для мышления Вселенной…

Наши философы — дети, которые боятся Тьмы…

Философия мыслит как обобщенный «черный ящик»; это попытка вписать черный в свет и отодвинуть его в глубь пещер…

Франсуа Ларуэль, основатель нефилософии

Хотя я не претендую на полное понимание теоретических аспектов работ Ларуэля, я согласен с его интуицией.Так что, даже если ему трудно выразить то, что он имеет в виду в чистой, краткой и логичной философской прозе (и я уверен, что его легче понять, если вы знаете французский и можете читать его на его родном языке), я прощаю его, потому что я думаю, что он правильно понял основные идеи. Он показывает на то, что Ницше называл das ur-Eine , изначальное единство; темная, недоступная, непрозрачная, противоречивая природа Реального, которая лежит в основе и составляет наше существование.

цитируемых работ

 Декарт, Рене.«Размышления о первой философии».  Индианаполис: Hacket Press.  2000. Печать.

Гарбут, Роберт. «Поляна: Лихтунг Хайдеггера и большой куст».  Университет Южного Креста.  2010. Распечатать.

Левинас, Иммануил. «Феномен и загадка».  Собрание философских статей.  Перевод Альфонсо Лингиса. Питтсбург: издательство Duquesne University Press, 1987. Страница 70.

Нотопулос, Джеймс. «Символизм Солнца и Света в Республике Платона».  Классическая филология, Vol.39, № 3.  Стр. 163-172.   Чикагский университет Press. 1994. Печать.

Земляной орех. «Оды Пиндара».  Издательство Чикагского университета.  1947. Печать.

Воробей, Том. "Левинас Неуравновешенный".  Издательство Джона Ханта.  28 июня 2013 г. Распечатать. 

Свет в философии | РОССИНИЛЛЮМИНА

Уверены ли мы в том, что такое свет на самом деле? Слово « свет» , которое происходит от греческого языка, относится к корню глаголов «, чтобы показать, », «, чтобы изобразить ».Для древних греков свет вел человеческий интеллект к истине , точно так же, как маяк ведет к спасению моряков . На протяжении веков он всегда был символом высших и трансцендентных измерений, символом того, к чему тяготеет человеческое мышление.

Пифагор считал, что глаз подобен маяку для души, излучающему свет, который помогает нам исследовать окружающую среду и позволяет нам ее воспринимать. Демокрит, очень влиятельный представитель атомистов, считал, что свет распространяется от объекта к глазу, таким образом вызывая зрение.

В средние века свет олицетворял божественное, в эпоху Просвещения он достиг своего пика, став метафорой средств, с помощью которых человек может «выйти из своего добровольного нестарешения», как писал Кант, изображенный обскурантизмом Контрреформация как неспособность человека самостоятельно использовать свой интеллект.

Почему свет так важен? Только когда он отсутствует и его место заполняет тьма, человек признает его важность и его магию . Свет — это то, что позволяет человеку познавать реальность и интерпретировать ее красоту собственными глазами, давая нам свободу жить, оценивая его великолепие, не ограничивая жизнь борьбой за выживание. Без света мир был бы местом беспорядочных бесцветных масс, потому что благодаря свету мы можем воспринимать цвета, важные элементы, которые делают реальность похожей на картину и превращают обычные формы в произведения искусства. Из его яркости рождаются цвета и из цветов рождается красота, это основная характеристика реальности, которую человек может воспринимать благодаря яркости и чистой энергии света; это точка опоры, пятый элемент, который дает начало первым четырем, проходит через наши глаза и достигает нашего интеллекта, позволяя нам осознавать воду, воздух, землю и огонь, все вещи, которые без света не существовали бы в нашем поле зрения .

Итак, давайте закончим цитатой Платона: « Мы легко можем простить ребенка, который боится темноты; настоящая трагедия жизни — это когда люди боятся света ».
Маддалена Беллазио

Роль света в философии (2008)

Из Философ, Том LXXXXVI № 1

ВОСПРИЯТИЕ, ФИЗИКА И ФИЛОСОФИЯ

Автор: Манодж Туласидас,

Реальность в нашем понимании не совсем реальна.Например, звезд, которые мы видим на ночном небе, на самом деле нет. К тому времени, как мы увидим их, они могли переехать или даже умереть. Эта нереальность связана с тем, что свет от далеких звезд и галактик достигает нас за время. Мы знаем об этой задержке.

Даже солнцу, которое мы так хорошо знаем, уже восемь минут, когда мы его видим. Этот факт, кажется, не представляет особо серьезных эпистемологических проблем — если мы хотим знать, что происходит сейчас на Солнце, все, что нам нужно сделать, это подождать восемь минут.Нам нужно только «исправить» искажения в нашем восприятии из-за конечной скорости света, прежде чем мы сможем доверять тому, что видим. То же явление видения имеет менее известное проявление в том, как мы воспринимаем движущиеся объекты. Некоторые небесные тела выглядят так, как будто они движутся в несколько раз быстрее скорости света, тогда как их «настоящая» скорость должна быть намного меньше этой.

Что удивительно (и редко подчеркивается), так это то, что когда дело доходит до обнаружения движения, мы не можем произвести обратные вычисления таким же способом, как мы можем исправить задержку в наблюдении за Солнцем.Если мы видим небесное тело, движущееся с невероятно высокой скоростью, мы не можем рассчитать, с какой скоростью или даже в каком направлении оно «действительно» движется, без предварительных дополнительных предположений.

Эйнштейн решил решить эту проблему, рассматривая восприятие как искаженное и изобретая новые фундаментальные свойства в области физики — в описании пространства и времени. Одна из основных идей специальной теории относительности состоит в том, что необходимо отказаться от человеческого представления об упорядоченной последовательности событий во времени.Фактически, поскольку для того, чтобы свет от события в отдаленном месте достиг нас и чтобы мы осознали это, требуется время, концепция « сейчас » больше не имеет смысла, например, когда мы говорим о солнечном пятне. появившись на поверхности Солнца как раз в тот момент, когда астроном пытался его сфотографировать. Одновременность относительна.

Эйнштейн вместо этого переопределил одновременность, используя моменты времени, которые мы обнаруживаем. Обнаружение, по его определению, включает в себя движение света туда и обратно, подобное обнаружению радаров.Мы посылаем сигнал, движущийся со скоростью света, и ждем отражения. Если отраженный импульс от двух событий достигает нас в один и тот же момент, то они одновременны. Но другой способ взглянуть на это — просто назвать два события «одновременными», если свет от них достигает нас в один и тот же момент. Другими словами, мы можем использовать свет, создаваемый наблюдаемыми объектами, вместо того, чтобы посылать им сигналы и смотреть на отражение.

Эта разница может показаться тонкой технической стороной вопроса, но она имеет огромное значение для наших прогнозов.Выбор Эйнштейна приводит к математической картине, которая обладает многими желательными свойствами, включая способность делать дальнейшие теоретические разработки более элегантными. Но тогда Эйнштейн считал, казалось бы, на веру, что правила, управляющие Вселенной, должны быть «элегантными». Однако другой подход имеет преимущество, когда речь идет об описании движущихся объектов. Потому что, конечно, мы не используем радар, чтобы видеть звезды в движении; мы просто ощущаем исходящий от них свет (или другое излучение).Однако использование такой сенсорной парадигмы вместо «радарного обнаружения» для описания Вселенной приводит к более уродливой математической картине. Эйнштейн не одобрил бы!

Математическое различие порождает различные философские позиции, которые, в свою очередь, способствуют пониманию нашей физической картины реальности. В качестве иллюстрации предположим, что мы наблюдаем в радиотелескоп два объекта в небе примерно одинаковой формы, размера и свойств. Единственное, что мы знаем наверняка, — это то, что радиоволны из этих двух разных точек неба достигают нас в один и тот же момент времени.Мы можем только догадываться, когда волны начали свое путешествие.

Если мы предположим (как мы обычно делаем), что волны начали свое путешествие примерно в тот же самый момент времени , мы получим изображение двух «реальных» симметричных долей , более или менее так, как их видим. Но есть и другая, другая возможность, и это то, что волны исходили от того же объекта (который находится в движении) в два разных моментов времени, достигая телескопа в один и тот же момент.Эта возможность дополнительно объяснила бы некоторые спектральные и временные свойства таких симметричных радиоисточников. Итак, какую из этих двух картинок мы должны принять за настоящую? Два симметричных объекта, какими мы их видим, или один объект, движущийся таким образом, чтобы произвести у нас такое впечатление? Имеет ли значение, какой из них «настоящий»? Означает ли слово «настоящий» что-нибудь в этом контексте?

Специальная теория относительности дает однозначный ответ на этот вопрос. Математика исключает возможность движения одного объекта таким образом, чтобы имитировать два объекта.По сути, мы видим то, что есть снаружи. Тем не менее, если мы определяем события тем, что мы воспринимаем, единственная философская позиция, которая имеет смысл, — это та, которая отсоединяет воспринимаемую реальность от причин, лежащих за тем, что мы ощущаем.

Это несоответствие не редкость в философских школах. Феноменализм, например, придерживается точки зрения, согласно которой пространство и время не являются объективными реальностями. Они просто средство нашего восприятия. Все явления, происходящие в пространстве и времени, — всего лишь сгустки нашего восприятия.Другими словами, пространство и время — это когнитивные конструкции, возникающие из восприятия. Таким образом, все физические свойства, которые мы приписываем пространству и времени, могут применяться только к феноменальной реальности (реальности «вещей в мире», как мы ее ощущаем. Основная реальность (которая содержит физические причины нашего восприятия) ), напротив, остается вне досягаемости нашего познания.

И все же существует пропасть между взглядами на философию и современную физику. Недаром физик, лауреат Нобелевской премии, Стивен Вайнберг удивился в своей книге Мечты о финале. Theory, почему вклад философии в физику был так удивительно мал.Возможно, это связано с тем, что физика еще не осознала тот факт, что когда дело доходит до видения Вселенной, не существует такой вещи, как оптическая иллюзия — вероятно, именно это имел в виду Гете, когда сказал: «Оптическая иллюзия — это оптическая истина. ‘ Различие (или отсутствие такового) между оптической иллюзией и истиной — один из старейших споров в философии. В конце концов, речь идет о различии между знанием и реальностью. Знание считается нашим взглядом на то, что на самом деле так и есть.Другими словами, знание — это отражение или мысленный образ чего-то внешнего, как показано на рисунке ниже.

На этом рисунке черная стрелка представляет процесс создания знания, который включает в себя восприятие, познавательную деятельность и использование чистого разума. Это картина, которую приняла физика. Признавая, что наше восприятие может быть несовершенным, физика предполагает, что мы можем становиться все ближе и ближе к внешней реальности с помощью все более тонких экспериментов и, что более важно, путем более точного теоретизирования.Специальная и общая теории относительности являются примерами блестящего применения этого взгляда на реальность, когда простые физические принципы неуклонно преследуются с использованием огромной машины чистого разума для их логически неизбежных выводов.

Но есть другой, альтернативный взгляд на знание и реальность, который существует уже давно. Это точка зрения, которая рассматривает воспринимаемую реальность как внутреннее когнитивное представление наших сенсорных входов, как показано ниже.

С этой точки зрения, знание и воспринимаемая реальность являются внутренними когнитивными конструкциями, хотя мы и стали думать о них как о отдельных.Внешнее — это не реальность, как мы ее воспринимаем, а непознаваемая сущность, порождающая физические причины, лежащие в основе сенсорных входов. На иллюстрации первая стрелка представляет процесс восприятия, а вторая стрелка представляет шаги когнитивного и логического рассуждения. Чтобы применить этот взгляд на реальность и знание, мы должны угадать природу абсолютной реальности, какой бы она ни была неизвестна. Одним из возможных кандидатов на роль абсолютной реальности является механика Ньютона, которая дает разумное предсказание для нашей воспринимаемой реальности.

Подводя итог, когда мы пытаемся справиться с искажениями, вызванными восприятием, у нас есть два варианта или две возможные философские позиции. Один из них — принять искажения как часть нашего пространства и времени, как это делает Специальная теория относительности. Другой вариант — предположить, что существует «высшая» реальность, отличная от нашей воспринимаемой реальности, о свойствах которой мы можем только предполагать. Другими словами, один вариант — жить с искажением, а другой — предлагать обоснованные предположения для высшей реальности.Ни один из этих вариантов не является особенно привлекательным. Но путь предположений похож на точку зрения, принятую в феноменализме. Это также естественным образом приводит к тому, как реальность рассматривается в когнитивной нейробиологии, изучающей биологические механизмы, лежащие в основе познания.

Изюминка этой истории света и реальности заключается в том, что мы, кажется, знаем все это давно. Роль света в создании нашей реальности или вселенной лежит в основе западного религиозного мышления. Вселенная, лишенная света, — это не просто мир, в котором вы выключили свет.Это действительно вселенная, лишенная самой себя, вселенная, которой не существует. Именно в этом контексте мы должны понять мудрость утверждения, что «Земля была без формы и пуста», пока Бог не создал свет, сказав: «Да будет свет».

В Коране также говорится: «Аллах есть свет небес и земли», что отражено в одном из древних индуистских писаний: «Веди меня от тьмы к свету, веди меня от нереального к реальному». ‘ Роль света в переносе нас из нереальной пустоты (небытия) в реальность действительно понималась долгое-долгое время.Возможно ли, что древние святые и пророки знали то, что мы только сейчас начинаем открывать с учетом всех наших предполагаемых достижений в знаниях?

Есть параллели между ноуменально-феноменальным различением Канта и феноменалистов более позднего времени и различием Брахман-Майя в Адвайте . Мудрость о природе реальности из репертуара духовности заново изобретена в современной нейробиологии, которая рассматривает реальность как когнитивное представление, созданное мозгом.Мозг использует сенсорные входы, память, сознание и даже язык в качестве ингредиентов при формировании нашего чувства реальности. Однако физика все еще не может смириться с этим взглядом на реальность. Но поскольку ее арена (пространство и время) является частью реальности, физика не застрахована от философии.

Фактически, по мере того, как мы расширяем границы наших знаний все дальше и дальше, мы обнаруживаем ранее неожиданные и часто удивительные взаимосвязи между различными отраслями человеческих усилий.Однако как могут различные области наших знаний быть независимыми друг от друга, если все знания субъективны? Если знание — это просто когнитивное представление нашего опыта? Но тогда ошибочно думать, что знание является нашим внутренним представлением внешней реальности и, следовательно, отличным от нее. Напротив, признание и использование взаимосвязей между различными областями человеческих усилий может быть важной предпосылкой для следующего этапа в развитии нашей коллективной мудрости.

метафизика — Рекомендуемые обсуждения света и «скорость света» в современной философии?

Метафизика света — это поворот в исламской перипатетической / неоплатонической философии, которая заменила Бытие Светом; это связано с Сухраварди.

Есть также соответствующее развитие в Кашмире, выполненное кашмирским философом Абхинавагуптой; и который, согласно этому условно научному тезису Кирка Темплтона, был независимым.

Это, хотя и выходит далеко за рамки, которые вы исследуете — современные, современные и основанные на физике; хотя, возможно, есть некоторое соответствие с феноменологией — свет — это то, посредством чего мы видим: какой-то другой элемент или среда, необходимая для того, чтобы приблизить объект к субъекту; или отнесите предмет к объекту.

Это может показаться экзотическим, эксцентричным и эксцентричным, но Фрэнк Вильзек (совместный лауреат Нобелевской премии 2004 г.) указывает в своей книге Легкость бытия , которая обычно дискурсивна:

Центральная тема этой книги — преодоление древней дихотомии между небесным светом и земной материей. В современной физике все сущее объединено в одно Существо, больше похожее на традиционное представление о свете, чем о материи.

Я не читал эту книгу, поэтому не могу сказать больше о ней; но я ожидаю, что аргумент будет аналогичен тому, что видимый свет составляет лишь небольшую часть электромагнитного спектра, и это общепринято; следующий шаг — отметить, что все современные теории сил (кроме гравитации) сформулированы в теоретических терминах, взятых у Максвелла, — цитирует его слова Фримен Дайсон (перепечатано только во втором томе Nature ):

Другая теория электричества, которую я предпочитаю , отрицает действие на расстоянии и приписывает электрическое действие напряжениям и напряжениям во всепроникающей среде , эти напряжения одинаковы по своей природе, знакомые инженерам, и среда идентична к тому, в котором распространяется свет.

Выделенные термины — это то, что Эйнштейн
удалось ввести в гравитацию.

Обычно уравнения Максвелла представлены в виде набора из четырех векторных уравнений; но почему четыре измерения? Можем ли мы сделать обобщение для более высокого уровня — и оказывается, что мы можем (используя язык формирует ), а лучше уравнения упростить до почти симметричной пары уравнений — так что количество уравнений было сокращено вдвое (первоначально Максвелл было двадцать уравнений — так что процесс их дробления был долгим).

Но более того, в этой форме это также верно для любого искривленного пространства — это также очень полезно, потому что физически пространство-время искривлено; и нам нужно, чтобы уравнения действовали именно в таком контексте, а не в обычном скучном евклидовом пространстве, к которому мы все привыкли, просто живя, существуя и воспринимая.

Второе развитие состоит в том, чтобы заметить, что свет имеет скрытую симметрию — круг; это можно сделать немного более явным, если рассматривать свет как бегущую волну с поперечными компонентами магнитного и электрического поля.

Это легче всего увидеть визуально; но на словах, если вы возьмете векторную сумму напряженности поля, вы получите именно то, что похоже на часовую стрелку, вращающуюся по кругу; и эта картина и метафора полезны, поскольку свет побеждает время.

Это скрытая симметрия света;
Геометрически мыслится как круг; его также называют «калибровочной свободой» или «пространством внутренней симметрии».

Следующий шаг сделали Янг и Миллс; когда они заменили круг высшими сферами.

Именно в этой форме объединились ЭМ и слабое взаимодействие — электрослабое, а затем и сильное.

Тогда очевидная вещь, о которой следует подумать, — это то, что, учитывая истоки этого теоретического развития в Maxwells EM, увидеть соответствующие черты в его конкретных обобщениях.

Интересно, что саму гравитацию можно передать на этом языке (но в то время как свет можно квантовать на этом языке, гравитация по-прежнему оказывается устойчивой).

Это один из ключевых ходов прошлого века — геометризация; не только в физике, но и в теории чисел (т.е. теории схем Гротендика); по сути, это один и тот же язык — волокон — связывает или всего связывает : в то время как GR просто имеет пространство-время, EM, например, прикрепляет (или связывает) волокно (которое выглядит как круг или сферу) в каждой точке.

На самом деле, все это тоже интересно с метафизики световой точки зрения; данная геометрия — это то, что мы делаем на глаз, в отличие от алгебры, которую мы делаем наощупь, т.е. считая на пальцах.

Но метафизика на самом деле не в этом; locus classicus — это Сократ в республике , где он спрашивает, почему требуется третье, чтобы увидеть — Солнце.

Преподаватели и сотрудники: Эндрю Лайт

Андрей Светлый

Профессор университета

Международная климатическая политика и управление, экологическая политика и этика, анализ рисков, этика и новые технологии

Эндрю Лайт временно находится в отпуске из Университета Джорджа Мейсона, работая в качестве первого заместителя помощника министра энергетики США по международным делам в США.С. Министерство энергетики.

Он — профессор философии, государственной политики и атмосферных наук в университете, а также директор Института философии и государственной политики Университета Джорджа Мейсона. Он также является заслуженным старшим научным сотрудником климатической программы Института мировых ресурсов в Вашингтоне, округ Колумбия, и членом факультета Центра международной политики в области окружающей среды и ресурсов Университета Тафтса.

У Андрея две взаимосвязанные карьеры. Один — как академик, где он двадцать лет работал над нормативными последствиями экологической политики.Другой — как политический эксперт и защитник, где он работает на переднем крае международной политики в области климата и науки. С 2013 по 2016 год он работал старшим советником и советником по Индии Специального посланника США по изменению климата, а также штатным советником по климату в Управлении политического планирования госсекретаря Джона Керри в Госдепартаменте США. В этом качестве он был сопредседателем Совместной американо-индийской рабочей группы по борьбе с изменением климата, председателем климатической рабочей группы по целям устойчивого развития во всех агентствах США.S., а также входил в состав старшей стратегической группы на переговорах ООН по климату.

В знак признания этой работы Эндрю был награжден первой премией Public Philosophy Award, от Международного общества экологической этики, которая была удостоена награды «Andrew Light Award for Public Philosophy» — в июне 2017 года. Премия Алена Локка за общественную философию от Общества содействия развитию американской философии в марте 2016 года и общая награда Superior Honor Award от Университета им.Государственный департамент США в июле 2016 года за «вклад в усилия США, благодаря которым Конференция сторон Рамочной конвенции ООН об изменении климата 21 в Париже, на которой было заключено историческое Парижское соглашение, стала историческим успехом. ”

До прихода в правительство США он также был старшим научным сотрудником Центра американского прогресса, где он был главным советником по международной климатической политике основателя и председателя центра Джона Подеста.

За последние десять лет он внес вклад в 21 крупный политический отчет, в том числе последний из них Международная климатическая повестка дня для следующей администрации (2020) Выполнение обещания Америки: достижение климатического прогресса (Bloomberg Philanthropies, 2020), который анализирует масштабы и устойчивость U.S. Нефедеральные действия по борьбе с изменением климата во время пандемии COVID-19, Четвертая национальная оценка климата США, Воздействие изменения климата, риски и адаптация в США (USGCRP, 2018) и Ramping Up Governance of the Global Environmental Commons (Институт мировых ресурсов, 2019). В настоящее время он работает в группе Национальных академий наук, которая готовит отчет, предлагающий рекомендации по солнечной геоинженерии и управлению исследованиями в конце 2020 года, и был ведущим автором нескольких недавних отчетов о переходе и меморандумов для новой архитектуры внешней политики, ориентированной на климат изменение для США.

В своей академической работе Эндрю является автором более 100 статей и глав в книгах по изменению климата, экологии восстановления и устойчивости городов, а также является автором, соавтором и редактором 19 книг, в том числе Экологические ценности (Routledge, 2008). , Controlling Technology (Prometheus, 2005), Моральные и политические доводы в экологической практике (MIT, 2003), Technology and the Good Life? (Чикаго, 2000), Environmental Pragmatism (Routledge, 1996) и готовящийся к выходу Routledge Companion to Environmental Ethics (Routledge).Ранее он преподавал в различных учреждениях, в том числе в Программе охраны окружающей среды Нью-Йоркского университета, а также в Школе по связям с общественностью и на факультете философии Вашингтонского университета в Сиэтле.

Более подробную информацию об Эндрю и его работе, включая ссылки на недавние колонки и редакционные статьи, можно найти на веб-сайте Института философии и общественной политики.

ОСОБЕННОСТИ СМИ:

Прочтите интервью Эндрю для индийского журнала «Light’s On» о недавнем прошлом и потенциальном будущем U.Южно-индийское сотрудничество в области изменения климата и чистой энергии в 2020 году.

Посмотрите, как Эндрю Мейсон обсуждает изменение климата, COVID-19 и создание устойчивого восстановления в 2020 году.

Посмотрите подробное интервью Эндрю за 2019 год и вопросы собеседников в Washington Journal CSPAN о текущем состоянии внутренней и международной климатической политики и политики.

Посмотрите свидетельство Эндрю перед Комитетом по энергетике и торговле Палаты представителей США по Парижскому соглашению, международным действиям в области климата и У.